Юрий Магалиф - Сказки

Впрочем, кто может в точности сказать, что думали машины, готовясь начать трудовую жизнь? Ведь машины — не люди…

Что же касается людей, то тут я знаю твёрдо: в молодости, а особенно весной — весь мир кажется прекрасным, как яблоневые цветы.

В жизни часто бывает так: хочет человек стать лётчиком, а народ ему говорит: «Нет, ты будешь шахтёром». Или, например, желает человек жить дома, а народ посылает его путешествовать.

Словом, как скажет народ — так тому и быть.

И наш грузовичок тоже: мечтал кататься в заволжских степях, а народ отдал приказание: «Ехать на работу в Сибирь!»

А Сибирь далеко от Волги. Кто-нибудь другой, пожалуй, побоялся бы отправиться в такое долгое путешествие. Но грузовичок ни капельки не волновался. Во-первых, сделан он был прочно — все винты и гайки крепко завинчены; а во-вторых, не забудь, что родился-то он на заводе, в семье рабочих. И, значит, всюду в нашей стране у него есть родственники. В Сибирь так в Сибирь! Хорошему человеку везде будут рады. Хорошие люди всюду нужны.

Ой! Я, кажется, позабыл, что наш грузовичок не человек, а машина… Но, знаешь ли, не так-то уж плохо, что машина иногда похожа на человека, что она старается подражать людям. А если бы ты видел, сколько народу приезжает каждый день к нам в Сибирь! А куда люди — туда и машины. Обязательно.

…И вот отправился наш грузовичок в дальний путь. Кто-то даже написал мелом на его кузове: «Привет сибирякам!»

Грузовичок ехал в товарном поезде. В отдельном вагоне! Этот вагон особенный: у него ни стенок, ни потолка, а просто под колёсами лежит платформа-пол и всё…

Вот на такой платформе наш: автомобиль проезжал мимо завода, мимо спящего города, мимо Волги…

Грустно было грузовичку расставаться с родным заводом, с широким двором, где ещё утром он бегал и кричал «би-би!»… И автомобилю сделалось вдруг так зябко, так зябко, что даже глаза-фары затуманились… Ты, может быть, думаешь, что это от грусти?.. Между нами говоря, я тоже так думаю…

Но если бы мы спросили грузовичка, почему у него затуманились глаза, он ответил бы так: «Н-не знаю… Холодно что-то…»

И ни слова не сказал бы о грусти.

А поезд шёл всё быстрее.

Вот уже и Волга позади… Вот уже виднеются уральские горы… Вот стоят знаменитые города… Заводы дымят… Но я боюсь, что устану рассказывать об этом длинном пути.

Наш грузовичок стоял себе на платформе и думал: «Скучно мне одному… Хорошо бы с кем-нибудь познакомиться, поговорить. Ведь я ещё ничего толком не знаю…»

И случилось как нарочно: когда поезд остановился у какой-то маленькой станции, на платформу к грузовику забрался усатый дядька в длинной-предлинной шубе.

— Ишь ты! — сказал дядька басом. — Какая машина добрая! Красивая… Кузов, однако, маловат… Да ничего, сгодится. Наши, сибиряки, будут довольны… Ну, как, грузовичок, скучновато ехать?..

Дядька провел тёплой рукой по холодной, застывшей фаре, и ладонь его стала влажной…

— Эй, браток, так нельзя! Конечно, невесело одному ехать, что и говорить… Но плакать-то, зачем же?

Честное слово, грузовичок и не думал плакать! И вовсе не слёзы были у него на глазах… А так просто…

Ему очень понравилась тёплая человеческая рука; хотелось, чтобы незнакомый дядька гладил его ещё, чтобы он тронул ладонью кузов, ветровое стекло.

Но дядька открыл дверцу кабины, пощупал мягкое кожаное сиденье и воскликнул:

— Эге!.. Добрый диван!.. А ну-ка, Шуба, полезай сюда, лежи пока что здесь… А то путаешься под ногами, долгополая…

С этими словами он взял свою шубу, положил её на сиденье, захлопнул дверцу и спрыгнул с платформы.

— Сторожи, грузовик, Шубу! А я по делам побежал!..

Усатый дядька быстро пошёл к другому вагону, и там уже

раздавался его весёлый голос: «Ну, как живёте?.. Всё ли в порядке?.. Привыкайте, братцы, к морозу — в Сибири стужа будет покрепче… Сейчас поедем, братцы!..»

И засвистел в свисточек.

Кто же этот усатый дядька?

Ты догадался?.. Ну, конечно, он — кондуктор товарного поезда.

Прошло уже порядочно времени, а кондуктор так и не возвращался за Шубой.

— Какой он нахал, этот кондуктор! — вдруг сказала Шуба. — Подумайте, бросил меня одну неизвестно где!.. Безобразие!

— Отчего же «неизвестно где?»— спросил грузовичок. — Лежите себе на здоровье, отдыхайте… А ваш кондуктор, должно быть, занят.