Юрий Магалиф - Сказки

И вот когда Жаконя, повиснув на дереве, со страха закрыл глаза, а потом открыл их, он увидел прямо под собой, возле ствола высокой берёзы, девочку Гутю и Черныша.

— Жаконя, милый! — закричала Гутя.

А Сорока уже нацеливалась снова ухватить Жаконю своим крепким клювом.

— Падай, падай! — крикнул ему Черныш и так грозно залаял на Сороку, что та мигом отлетела в сторону.

Жаконя распрямил свой хвост и упал в тёплые Гутины ладони! Какое счастье!..

Девочка бережно положила Жаконю за пазуху, поцеловала Черныша в довольную лохматую морду, и все трое заторопились обратно, в деревню.

…А Сорока всё суетилась и болтала: «Я мечтала летать с деточкой! Я мечтала летать с деточкой!..»

Грачи смеялись над Сорокой и на все лады повторяли:

— Крах! Крах! Крах!

— Пр-р-равильно! — сказал чёрный Ворон, смотревший на них с соседней берёзы.

Вся Сибирь в этот день хорошо прогрелась солнцем.

Из-под снега побежали весёлые ручейки; они журчали так громко, что даже в избу доносился этот чудесный весенний звук.

Жаконя опять, как прежде, лежал на Папиной кровати, а Гутя и Старушка стояли рядом и сокрушённо качали головами: обезьянка выглядела ужасно!

Красная курточка разорвалась, штанишки расползлись по швам, шапочки совсем не было, и голова была в пуху и перьях…

Всю одежду с Жакони пришлось снять. Потом Старушка вынула из сундука кусок красного шёлка с жёлтыми горошинами, и Гутя тут же сшила из этой материи платьице.

Когда платьице надели на Жаконю, он, конечно, сразу стал похож на девочку.

Гутя и Старушка рассмеялись, глядя на эту «девочку», у которой из-под подола высовывался длиннющий хвост.

И знаете, что удивительно? Хотя люди смеялись, Жаконя не обиделся на них, как это бывало когда-то. Теперь он твёрдо знал, что его главная обязанность — веселить людей, доставлять им радость! Это и есть та самая польза, которую он будет отныне приносить людям и которую они ждут от него. Пусть небольшая, но всё-таки польза!

Жаконе очень нравилось платье — ведь оно было такое красивое!

Но потом ему почему-то стало немножко стыдно сидеть в этом наряде на виду у всех… И Жаконя спрятался за подушку, ожидая прихода Папы.

Вот будет сюрприз, когда Папа увидит обезьянку!

В избе было тепло, тихо и покойно. Жаконя, счастливый, сидел за подушкой, ждал Папу и слушал, как за окном журчала талая вода и как воробьи, перекликаясь, щебетали бессмысленную песенку:

— Чьи, чьи, чьи, чьи.

По полям бегут ручьи?

— Это наши ручьи!

— А вы сами — чьи?

— А мы сами — ничьи!

— Значит, и ручьи ничьи!..

Внезапно птицы умолкли: послышались шаги, и в избу кто-то вошёл. Жаконя притаился за подушкой и пока что никого не видел…

— Вот здесь я прожил зиму, — раздался голос Папы.

— А Жаконя? — проговорил кто-то голосом, очень напоминавшим шестилетнего Мальчика.

— Жаконя тоже жил здесь когда-то, — ответил Папа. — Но однажды он неожиданно исчез…

— Какая жалость! — послышался голос Мамы шестилетнего Мальчика.

— Да, я очень грустил без него, — сказал Папа и вздохнул. — Ведь эта обезьянка всегда напоминала мне о вас, мои родные… Бывало, в начале зимы, когда работы было особенно много, я возвращался со строительства усталый, а посмотрю на Жаконю, поглажу его, и — сразу же усталость как рукой снимет и жить становится веселее! Да, очень нужен был мне Жаконя…

И Папа опять вздохнул.

Слыша это, Жаконя не мог больше прятаться за подушкой. Он стремительно выскочил оттуда, перевернулся через голову, высоко подпрыгнул, хотел закричать «ура!», но от волнения у него захватило дух, и он с широкой улыбкой сел посредине кровати, растопырив руки.

Вдруг он спохватился: ведь на нём платье, ведь он похож на девочку! Его же могут не узнать в этом наряде… И он на четвереньках пополз обратно, за подушку.

Но его узнали!

Все закричали: «Жаконя! Жаконя! Какое счастье!»

И первым бросился обнимать его шестилетний Мальчик.

Впрочем, это был уже не шестилетний, а семилетний Мальчик: за эту зиму он стал старше на целый год.

А через несколько дней Мальчик, Папа и Мама попрощались со Старушкой и поехали в новый дом, где теперь им предстояло жить.

Жаконя, конечно, ехал с ними. Он опять был нарядно одет в новую курточку и штанишки.