Владислав Крапивин - Оруженосец Кашка. Повесть

- Не спит он, как же… - неуверенно проворчала Серафима. - Другой бы на его месте взял бы тогда и объяснил все. А он стоит и молчит…

- Другой на его месте, - ядовито сказал Володя, - взял бы да сунул все эти письма под пень в лесу или в яму какую-нибудь. И концы в воду. Никто бы и не узнал, что он на почту бегал. А он принес…

Может быть, Серафиме нечего было возразить. А может быть, она взглянула на рассыпанные по песку письма и увидела среди них то, которое очень ждала. В общем, она торопливо наклонилась, собрала конверты, проворчала, что все равно это дело Кашке, а заодно и Зыкову так не пройдет, и ушла.

Володя весело засвистел. Победа была за ним. Он уже хотел покинуть «поле битвы», но заметил у края аллеи, в траве, свернутый листик бумаги. Записка, что ли, какая-то? Она шевелилась под ветром, словно хотела выбраться из путаницы стебельков и листьев.

Володя развернул бумажку и увидел:

Стихи для Валоди

Володя аккуратно, уголок к уголку, свернул листик и спрятал в карман. Улыбнулся и пошел туда, где перевязывали раненого оруженосца.

Но Кашка уже сам летел навстречу. Распущенный бинт реял за ним, как вымпел.

Сзади с возмущенными криками бежала Райка, а за ней еще три девчонки.

- Во-лодя… - Кашка остановился и никак не мог отдышаться. - Тут бумажка… с письмами была… Я потерял…

Володя вынул стихи.

- Эта?

Кашка начал улыбаться. Улыбка была смущенная и вопросительная.

- Я прочитал, - негромко сказал Володя. - Хорошие стихи. Правда, Кашка, хорошие. Честное слово… Ну, давай я завяжу руку.

- Вот придумал! - вмешалась Райка. - Нужен стерильный бинт. Смотри, он этот в песке извозил. Сорвался как сумасшедший. Девочки, дайте йод.

Она развернула новый моток бинта. Кашка послушно подставил локоть. Смотрел он не на Райку, а на Володю. Равнодушный к боли и совсем счастливый.

- Кашка, а зачем тебя на почту понесло? - поинтересовался Володя.

- Чтоб скорей письмо отправить. Чтобы мама скорей ответ написала… - Кашка замялся. Неудобно было объяснять Володе, что без маминого разрешения он побаивался везти к себе гостя.

- А дрался зачем?

Кашка насупился. Покосился на Райку.

- Я потом… скажу.

Райка завязала тесемки бинта.

- Пойдемте, девочки. Пусть они секретничают.

Девчонки с независимым видом удалились. Даже их спины говорили: «Больно нужны нам ваши тайны!»

- Ну? - сказал Володя.

- Мишка Зыков говорил, будто она нарочно мимо стреляла… - Кашка сердито кивнул вслед Райке. - Нарочно, чтобы тебе первое место досталось. Потому что… Мишка - он дурак. Говорит: потому что она в тебя влюбилась.

- Тьфу ты… - Володя сказал это беззаботно, а у самого тут же заныло, заскребло на душе. Беспокойство - как злая мышь.

Он всегда не любил непонятные разговоры и загадки, полунамеки и хитрые взгляды. Это его злило. А здесь… Здесь было еще хуже. Он не понимал, что и почему хуже, только почувствовал: чтобы не стало совсем плохо, надо решить все мгновенно:

- Райка, стой!

Девчонки остановились, удивленно оглядываясь. Володя подошел почти вплотную.

- Слушай, - отчетливо сказал он. - Ребята говорят, что ты нарочно мазала по мишеням. Для меня. Да?

Девчонки приоткрыли рты. Райка сделала круглые глаза.

- Если да, скажи сразу, без дураков, - потребовал Володя.

Он смутно чувствовал, как рвутся между ними ниточки-паутинки. Ниточки, о которых он раньше не догадывался. Но рядом стоял весь натянувшийся, напряженно ждущий ответа Кашка, соучастник его победы, верный и доверчивый оруженосец. И это было главное.

- Скажи, - твердо повторил Володя.

Райка отступила к березе, запрокинула голову и принялась хохотать. Хохотала она старательно и громко.

«Аут», - мысленно произнес Володя. Он по-прежнему чувствовал досаду, но беспокойство исчезло.

- Пойдем, Кашка. Разве их поймешь, девчонок… Пошли. Ты мне поможешь просунуть нитку в иголку.

Дни убегали. Чем ближе к концу, тем скорей. А письмо для Кашки не приходило.

Дежурные отправлялись на почту после обеда, в тихий час, который тянулся не один час, а два часа. И это время было для Кашки не сон, а мучение. По нескольку раз он срывался с кровати и выскакивал из палаты, будто бы по неотложному делу. И смотрел, не возвращаются ли дежурные. Иногда Кашке удавалось встретить их, но такие встречи приносили одно расстройство: письма не было.