Эдуард Пашнев: Цветы из чужого сада

На левом берегу, недалеко от моста, нашли затонувшую лодку. Тут же в воде лежал огромный кусок гранита, которым было проломлено дно лодки. Две собаки-ищейки – рыжая Альма и черный Скиф – долго принюхивались к сырой земле, растерянно вздрагивали ушами, кидались то в одну, то в другую сторону, но так и не смогли взять след. «Видимо, они шли у самой кромки, – сказал начальник милиции. – К утру вода поднялась еще на тридцать сантиметров, и все следы оказались под водой…»

Пятый «В» решил, что Уф Фимовна сегодня не придет, и уроков истории не будет. Но она пришла и даже вспомнила, что Петька Серебряков должен сидеть за первой партой с Зойкой Клюевой. Он самовольно пересел к Профессору кислых щей Вовке Жигалкину на «Камчатку». Думал, не заметит, но она заметила. Конечно, если бы учительница знала, чем занимаются сейчас друзья на уроках, она ни за что не стала бы их рассаживать. Они не слушали радиопередачу «Для тех, кто дома», не гоняли по парте стеклянный шарик, они думали над тем, как помочь милиции поймать жуликов, которые не оставили почти никаких следов. Оба верили больше всего в радиотехнику. Поэтому они решили изобрести радиоуловитель для жуликов. Самое главное, надо было придумать, как назвать этот прибор. Петька Серебряков предлагал его назвать так: «Семитранзисторный двухдиапазонный супергетеродинный радиоуловитель Ж-1 на полупроводниковых триодах». Вовка Жигалкин соглашался с таким названием, но предлагал внести одну поправку. Вовка говорил, что его надо назвать не радиоуловитель, а радиовыловитель, потому что он будет вылавливать жуликов.

– Радиособака, – засмеялся Петька.

– Радиособака, – согласился Профессор кислых щей.

И тут Уф Фимовна заметила, что они разговаривают, и удивилась, почему они опять вместе.

На перемене все жалели учительницу. Зойка Клюева возмущалась:

– И куда только милиция смотрит?

Это была любимая поговорка Зойкиной матери, которую мальчишки не раз слышали по своему адресу. Поэтому Петька Серебряков передразнил:

– «Куда милиция смотрит»… В подзорную трубу.

Услышав про подзорную трубу, Гога Бавыкин по инерции крикнул:

– Сто чертей на сундук мертвеца!

Славка Заячья губа и Шурка подхватили:

– Ий-хо-хо! И бутылка рому!

– Эх вы, – обиделась Зойка. – Несознательные, У Уф Фимовны горе, а вы?..

– А мы что?.. Мы ничего, – сказал Бавыкин.

– Мы же просто так, – смутился Шурка.

– Мы же не нарочно, мы же всегда так поем, – пояснил Заячья губа.

Алик тоже переживал горе Уф Фимовны вместе со всеми. И Нинка Пономарева переживала. Она ни капельки не обиделась, что Алик не раскрасил ей контурные карты, и на третьей перемене незаметно положила ему в парту половинку большого яблока. Алик съел яблоко, а потом его начала мучить совесть. Нинка не знала, что он ей изменил, и поэтому положила яблоко, а он его зачем-то съел. Алик вспомнил, как Маринка и ее отец приглашали его в гости, вспомнил, что он обещал сегодня к ним прийти, и ему стало совсем грустно. Он подпер курчавую голову рукой, вздохнул и решил: «А ну их. Не буду ни с кем из девчонок дружить. И есть Нинкины яблоки не буду, и в гости к Маринке не пойду». После уроков вместо того, чтобы провожать Нинку, которая стояла на углу и делала ему знаки портфелем, пошел домой берегом вместе с Гогой Бавыкиным, Зайцем и Шуркой. Он сегодня все время около них крутился, и они его ни разу не назвали маменькиным сынком и Котей и не разу не прогнали, потому что были заняты горем Уф Фимовны. На уроках учителя не давали как следует поговорить о случившемся, на переменах тоже не разговоришься, поэтому мальчишки, оказавшись за воротами школы, перебивая друг друга, начали высказывать разные предположения и проекты, как поймать жуликов. Сегодня пятый «В» благодаря этому случаю прославился на всю школу, и мальчишки потихоньку начали гордиться Уф Фимовной. На переменках к ним подходили ученики даже из старших классов и спрашивали:

– Правда, что вашу учительницу обворовали?

– Правда, – гордо отвечал Гога, или Шурка, или Заяц. И если их просили, начинали рассказывать подробности, какие знали. У Алика тоже несколько раз спрашивали, и он рассказывал. В общем, это был первый день, когда Алик возвращался из школы в Речной переулок вместе с Гогой Бавыкиным и компанией.

Около кинотеатра «Космос» на лавочке сидел Лешка. Он ел мороженое. Увидев мальчишек, Лешка замахал руками:

– Эй, Заяц! Щербатый!

Гога попробовал кончиком языка выщерблинку в зубах и первый перебежал дорогу. Мальчишки гуськом потянулись за ним.