Виктор Сидоров - Рассказы

Алька совсем разволновался от ласк и подарков. Он льнул к каждому, полный самой горячей любви. Все эти люди, которые собрались сегодня к нему на праздник, были, конечно, самыми добрыми, самыми лучшими. Он рассказывал им про то, как нашел в саду под кустом маленькое гнездышко с голубенькими яичками, как охранял его, чтобы никто не разорил, про то, как они с Коськой лазили на чердак и увидели там черную ушастую летучую мышь и нисколько не испугались, потому что Коська вообще никого и ничего не боится.

Гости слушали Альку, улыбались и ахали удивленно. А он, воодушевленный вниманием, собрался уже показать свою ракетную установку и рассказать, как они с Коськой метко били ракетами Катькин кораблик, да вдруг, словно выстрел, хлопнула вылетевшая из бутылки пробка.

И всё мгновенно переменилось. Люди сразу встали, заходили, задвигали стульями, оживленно заговорили о чем-то своем.

Алька остался один на диване. Он растерянно смотрел на поднявшуюся суматоху, не понимая, что случилось. Он соскочил с дивана, забегал от одного к другому, просительно повторяя:

— А еще что я скажу…

Но его уже никто не слушал. Выстрел бутылки словно убил у всех интерес и к его рассказам, и к нему самому.

Пухлая и мягкая тетя Рая, когда Алька пробрался к ней, протиснувшись между стульями, тихо и решительно сказала:

— Не балуй, Алик. Нехорошо. Да и платье мне изомнешь.

Алька перешел к тете Нюше. Но тетя Нюша подтолкнула его твердым и острым пальцем в спину.

— Иди, иди, крошка. Не мешай нам.

Даже Иван Петрович не обратил никакого внимания на Альку: он с тяжелым сопением грыз куриную ногу.

Алька расстроился и, едва сдерживая слезы, пошел на кухню. Он, может быть, и расплакался бы от обиды, да дверь открылась, и на пороге появились Коська и Катька. Они теперь были немного почище: наверное, умылись из колонки, однако у Коськи по-прежнему чернели комочки грязи на ушах и волосах.

— Пришли вот, — сказал Коська очень важно. — В гости.

— Пришли, — повторила Катька, осматриваясь вокруг удивленными глазами.

— Мы тебе вот что подарим, — и Коська разжал кулак.

На ладошке лежал видавший виды складешок в форме туфли. Алька затрепетал весь: ничего на свете он так не желал иметь, как этот Коськин ножик. Сколько раз Алька выпрашивал его у Коськи, сколько раз пытался выменять на что угодно, но тот и слушать не хотел. А сейчас вот взял и подарил…

— Эх, спасибо, Коська! Вот уж спасибо!.. Идемте в комнату, там уже едят.

Они вошли. Мама обернулась и замерла в изумлении, забыв откусить хлеб, который она поднесла ко рту.

— Эт-то еще что такое?

Алька сказал гордо и радостно:

— В гости ко мне пришли. Коська и Катька. Я их тоже пригласил. Они мне вот что подарили, — и он показал ножик.

Гости засмеялись, а мама покачала головой.

— Идемте-ка на кухню, гости дорогие.

Она достала из буфета несколько конфет, дала Коське и Катьке.

— А теперь ступайте.

— Куда? — не понял Коська.

— На улицу. Домой. Куда хотите.

— А ваш Алик позвал нас.

Катька тихонько подтвердила:

— Позвал…

Мама нахмурилась.

— Идите, идите, дети. Нам некогда. Нас ждут гости.

Алька умоляюще сложил руки.

— Пусть они с нами… Пусть, а?.. Мам?..

Мама прикрикнула:

— Иди займись своими игрушками и не выдумывай глупостей. Ступайте, ступайте, ребятки. Вы нам мешаете.

У Альки мелко затряслись губы.

— Пусть они с нами… Пусть…

Мама сердито дернула Альку за руку.

— Перестань. Сейчас же!

Коська тяжело вздохнул и пошагал к двери. За ним, оглядываясь, пошла и Катька. А Алька продолжал упрашивать маму:

— Мам, пусть… Хоть немножко, а?..

Он упрашивал, а по щекам катились частые и крупные слезы.

В гостиной играла музыка, кто-то пел, кто-то хохотал, кто-то тяжело топал по полу. Дверь оттуда вдруг отворилась, и вышел папа, держа раздавленную ракетную установку.

— Вот беда, — сказал он виновато, — Иван Петрович наступил нечаянно… Плясал и наступил…

А Алька плакал и смотрел в окно: там по дорожке, держась за руки, медленно уходили Коська и Катька…

1971 г.

Валька стоял на самом носу теплохода, когда на излучине реки показалась Сосновка. Еще издали он увидел на пустом причале тетю Груню. Она, в белой косынке, в длинном темном платье с цветастым передником, прикрыв ладонью глаза, смотрела на теплоход. Валька, словно ветряк крыльями, замахал руками. Тетя Груня увидела, забегала вдруг по краю причала, будто выискивая место поудобней, чтобы прыгнуть в воду и плыть навстречу.