Петр Незнакомов: Рассказы

— Пока не обокрал, — ответил я. — И, насколько я знаю, обкрадывать не станет.

— Посмотрим, посмотрим, — не унимался тракторист. — Ты попробуй оставь его возле машины одного. Другого такого чертенка, как он, тут не сыскать.

— Что чертенок, то правда, — сказал я, — но красть он у меня ничего не собирается.

Цыганенок, до сих пор сидевший в лодке и затаив дыхание слушавший наш разговор, вдруг вскочил на ноги, выпрыгнул на берег и стремительно, без оглядки, помчался к зарослям ивняка в глубине залива.

— Ну зачем же так обижать человека? — сказал я с упреком.

— Тоже мне человек! — ухмыльнулся другой тракторист. — Цыганская душа, ясно тебе? Вора помиловать — добро погубить. Во всяком случае, гляди в оба!

Мне не хотелось продолжать разговор с трактористами, я подождал минут десять, но Яша не возвращался. Тогда я снова оттолкнулся от берега и поплыл на середину озера.

Возвратился я лишь после того, как мне надоело грести. Трактористов на берегу уже не было, их машины снова загудели по ту сторону шоссе. Веснушчатый мальчишка спал в тени ивняка. Яша стоял возле машины, он, как видно, давно меня ждал, одна его рука была за спиной.

Вытащив из воды лодку, я поднялся на берег.

— Привет, Яша!

— Привет!

— Что ты там прячешь за спиной?

— Ничего, — ответил Яша. — Наловил для тебя немного рыбы.

Он показал добрую полсотню пескарей, нанизанных на прутик.

— Это все мне?

— Тебе.

— За что же?

— Так.

— Что ж, спасибо, — сказал я и взял рыбу. — Когда же ты успел столько наловить? Ведь у тебя и удочки не было.

Яша лукаво подмигнул:

— Для тебя найдется. Рыба сама лезет ко мне в руки. А вот Гатё, — он указал грязной ногой на спящего мальчишку, — все время злится, что поймать ничего не может, удавиться готов…

Только спрячь рыбу подальше, а то деду Марину только того и надо. Больше тогда не показывайся ему на глаза. Я открыл багажник.

— Впрочем, мне бы не следовало принимать эту рыбу, — сказал я.

— Почему? — встревожился цыганенок. — Ты не ешь ее?

— Не потому, что не ем. Ловить ведь запрещено?

— Только нам с тобой запрещено, — успокоил мальчик. — Другой сунет деду Марину поллитру, и он закрывает глаза.

Я засмеялся и положил рыбу в багажник. Потом достал свои рыболовецкие снасти и, отобрав несколько крючков, протянул их Яше.

— Мамочка! — воскликнул он. — Ты живешь по-царски, дяденька!

Потом он смерил меня недоверчивым взглядом:

— Ты в самом деле даешь их мне?

Он взял с благоговением крючки, достал откуда-то из-за пазухи спичечную коробку и спрятал бесценный дар. Едва успев сунуть коробку на прежнее место, он вдруг с испуганным видом воскликнул:

— Дед Марин идет! Запирай багажник!

Рыбнадзор появился внезапно. У старика был сонный вид, и он щурил глаза при ярком солнце. К его щеке пристала соломинка.

— Ну как, поплавал? — спросил он.

— Поплавал, — ответил я и угостил его сигаретой.

— И меня покатал, дедушка Марин, — с гордостью вставил Яша.

Но лучше бы он помолчал.

— А ты все еще тут! — гаркнул старик. — Я что тебе говорил, нечисть этакая! Чтобы духу вашего тут не было! Марш!

Он замахнулся вытертой до блеска палкой, но Яша уже улепетывал мимо ивняка в сторону шоссе.

— А ты! — пнул дед Марин спящего Яшиного дружка. — Дома дрыхни сколько влезет, а тут тебе не место.

Мальчишка проснулся, испуганно вытаращил глаза, вскочил на ноги и кинулся прочь, однако старик все же успел стукнуть его палкой по заду.

— Бандюги проклятые! — кричал вслед беглецам старик. — Глаз не сомкнуть из-за них.

Ворча и бранясь время от времени, старик потопал в обход залива — на противоположном берегу появились другие мальчишки.

Притащив лодку на траву, я быстро разобрал ее, рассовал части в мешки и укрепил их на багажнике. Настало время и мне собираться домой. Переодевшись, я завел мотор.

Когда машина выехала на дорогу, я заметил далеко впереди две маленькие фигурки. Поехал вдогонку. Как я и предполагал, это были Яша и его веснушчатый приятель. Они брели посреди дороги, лениво шлепая босыми ногами и поднимая тучки пыли.

Я остановил машину и открыл дверцу.

— Ну, залезайте! Была не была, подвезу вас до Хисара. Ты, Гатё, садись сзади, а Яша сядет рядом со мной!

Лицо цыганенка вдруг расцвело, да иначе не скажешь, на его лице расцвела самая красивая улыбка, какую я когда-либо видел в своей жизни. Он влез в машину, сел возле меня и притих. И молчал до самых городских окраин, где выстроились в ряд одинаково новые домики цыганского квартала.