Петро Панч: Рассказы

Васильку было всего шесть лет, когда он впервые увидел красных. Они проходили через село, а за ними гнались белые. Отец о чём-то переговорил с товарищем, у которого на фуражке была звезда, поцеловал маму, погладил Василька по головке, вскочил на повозку и уехал.

Василёк не понимал, почему плакала мама. Ведь отец, наверное, только покататься поехал. Он тоже прицепился сзади к одной повозке. Следом, высунув розовый язык, затрусил и его рыжий пёс Шарик. Василёк решил ехать, пока не скроется их село. Сидел он на выступе доски, от дороги поднималась густая пыль, и Василёк думал, что его никто не видит. Но на выгоне за селом чужой дядька со звездой на фуражке перегнулся и крикнул через задок повозки:

— А ну, малый, возвращайся!

Василёк, услышав над головой голос, ещё теснее прижался к задку и закрыл глаза, наверное, считая, что так его не будет видно.

— Возвращайся, возвращайся,— требовал дядька.— А то белые ворвутся в село и мамку твою могут обидеть,— и положил на его чубчик руку.

Василёк ещё больше съёжился и молчал.

— Это твой такой страшный пёс? — спросил дядька и твёрдыми пальцами повернул его голову в сторону Шарика.

— Мой,— доверчиво ответил Василёк,— только он не страшный, это у него хвост в репьях.

— Вот и беги с ним назад. Такого пса и белые испугаются.

— Я ещё немного покатаюсь.

— Нельзя. Вот как будем назад возвращаться, тогда и покатаешься.

— А татко же до сих пор катается! — уже с обидой возразил Василёк.

— Татко большой. Он, может, целый месяц, целый год будет кататься. Вставай!

Чужой дядька оторвал его руки от грядки (Грядка — края кузова телеги) телеги, подтянул за них Василька вверх и опустил в горячую пыль.

Шарик, увидев, что трогают Василька, запрыгал возле повозки и сердито залаял.

— Куси, куси его! — натравил собаку обиженный Василёк и побежал за повозкой.

Чужой дядька сделал вид, что испугался, и нарочно упал на дно повозки.

— Куси, куси его!

Шарик прыгал возле колеса, крутил хвостом, похожим на трубу с бородой, и лаял. Наконец он рассердился на колесо, которое всё время катилось на него, и стал хватать зубами за обод. Тут впереди послышались выстрелы. Красноармейцы с винтовками в руках начали выскакивать из повозок и быстро бежать куда-то вниз. Повозки шарахнулись с дороги на выгон. Соскочил с телеги и чужой дядька со звездой на фуражке.

— Беги домой! — крикнул он ещё раз Васильку, а сам подался за остальными.

Шарик, радуясь, что дорвался, бежал за дядькой и хватал его за икры в зелёных обмотках.

Теперь Василёк остался на дороге один. Ему вдруг стало обидно, что все его бросили.

Отец тоже, наверное, побежал вниз, туда, где стреляли. Один только Шарик возвращался назад, довольный, что от него убежал большой дядька, да ещё с винтовкой. Василёк начал шмыгать носом, потом вспомнил, что дядька придавил ему руку, и заплакал во весь голос. Шарик лизнул его руку, и он заплакал ещё сильнее. Спотыкаясь о сухие комья, Василёк побрёл к дому.

На улице его встретила встревоженная мать, которая уже обыскалась его по всем соседям.

— Не плачь, сынок,— гладила она его по белокурой головке.— Татко завтра вернётся; он только перебьёт белых и придёт.

— И того дядьку, что мне руку придавил,— всхлипывал Василёк, растирая кулаком слёзы по запылённой мордашке.

— И дядьку того. Всех из винтовки перестреляет.

— Я тоже хочу из винтовки стрелять. Я бы всех беляков перебил!

— Будешь бить, сынок, будешь!

Но когда в тот же вечер в село вошли белые, Василёк так испугался, что мать еле отыскала его в хлеву за дровами. Он сидел вместе с Шариком в уголке и всхлипывал.

— Пойду скажу татку, что белые уже пришли, пусть он их перебьет!

— Только не говори белым, сынок, где наш татко, а то они нас убьют!

— А я пойду скажу татку. Он их из винтовки перестреляет.

— Пусть, когда выспишься. Идём спатки!

Василёк нехотя вылез из своего закутка. В хате за столом сидело четверо солдат с погонами на зелёных рубашках.

Они ужинали и только искоса взглянули на Василька. Он смотрел на них исподлобья.

— Какой сердитый! — буркнул один.— Наверное, и отец такой же.

Василёк ещё больше насупился.

— Я вам не скажу, куда татко уехал.

— А ты знаешь? — вскинули головы солдаты.

Мать забеспокоилась и испуганно взглянула на Василька.

— Я уже им сказала, Василёк: с обозом уехал твой отец.