Константин Лагунов - Здравствуй, тюменская нефть!

Сидел Лёвин в столовой, обедал. Разговаривали, шутили буровики, подтрунивали над Женей, который тоже обедал за одним столом с отцом и матерью.

Женя первым и услышал, что буровая вдруг замолкла.

— Почему буровая молчит? — спросил он.

Все прислушались. В самом деле, молчит. Что случилось?

Тут вбежал бурильщик Сабиров.

— Беда, Геннадий Михайлович! Прихват!

Вскочили рабочие из-за столов и вслед за Лёвиным побежали на буровую.

Женя тоже выскочил из столовой, не доев супа. Забежал в загон, где стоял Рыжик, и, обняв его за шею, сказал:

— Бежим скорей на буровую. Там беда. Прихват!

Бывает, что где-то на глубине начинают крошиться стенки скважины. Комья обрушившейся породы так зажимают стальную трубу, что та — ни вверх, ни вниз. Это и называют буровики — прихват.

Столпились рабочие на площадке буровой вышки и ждут, что прикажет мастер. Но Геннадий Михайлович с приказом не спешит.

Оглядел трос. Ощупал взглядом приборный щит. Негромко скомандовал:

— Сергей, Алёша! Живо меняйте трос. Ваня, готовь нефтяную ванну…

Готовить нефтяную ванну — значит, в скважину, где застряли трубы, налить нефть. От нефти станут мягче обвалившиеся в скважине комья породы. А трубы сделаются скользкими и их легче будет выдернуть.

Бывает, застрявшие в скважине трубы рвутся, когда их начинают вытаскивать. И если не выловить и не вытащить из скважины обрывки труб, скважина погибла — начинай бурить новую.

Но в этот раз нефтяная ванна помогла. Трубы вытащили.

Беда миновала.

Скважину добурили до отметки, то есть до того самого пласта, в котором миллионы лет томилась под землёй нефть.

Потом вышку передвинули на три метра и пробурили на этой таёжной поляне шестнадцать скважин.

Когда бригада Лёвина кончила бурить последнюю, шестнадцатую скважину, кончилось лето.

Тайга потемнела.

С берёз, рябин, осин и черёмух, что росли по таёжным опушкам, осыпалась золотая, жёлтая, красная листва.

Налились соком и стали сладкими рябиновые гроздья.

Пожух, почернел и полёг багульник.

Грустно шуршала на ветру высохшая, ломкая, бурая осока.

Осень стёрла все краски летней тайги, оставив нетронутым только зелёный цвет.

Холодные ветры и дожди загнали таёжных обитателей в дупла и норы, где давно уже были запасены сушёные грибы, ягоды, орехи на долгую сибирскую зиму.

Белки заделывали последние трещинки в дуплах, чтоб ни морозу, ни снегу туда ходу не было.

Бурундуки и барсуки маскировали входы в норы, рыли запасные выходы.

А хозяин тайги — медведь улёгся в огромную берлогу, где и будет спать-посыпать всю зиму, посасывая свою лапу да посматривая сны.

Пришла пора и буровой бригаде Геннадия Михайловича Лёвина перебираться на новое место. А Рыжика решили отпустить в тайгу.

Теперь это был не маленький глупый лосёнок, а большой гордый лось, который мог сам себя прокормить. Мог за себя постоять.

— Беги, Рыжик, — сказал Геннадий Михайлович Лёвин. — Будь сильным и смелым.

— И меня не забывай, — сквозь слёзы проговорил Женя.

— Волку в лапы не попадай, — сказал Сабиров.

— Не хворай, — добавила Женина мама.

Рыжик постоял немного, словно в раздумье. Понюхал воздух. Пошевелил большими ушами. Вскинул красивую голову и, коротко протрубив, скрылся в густом пихтаче.

Много нефти добывают нефтяники нашей страны. Больше половины всей этой нефти добывают здесь, на севере Западной Сибири, в глухом прежде краю — в Тюменской области. Нефтяная река вытекает из-под земли по десяти тысячам скважин, которые пробурили буровики. Каждая двадцатая из действующих нефтяных скважин пробурена бригадой Геннадия Михайловича Лёвина. Недаром сияет на груди Лёвина Золотая Звезда Героя Социалистического Труда.