Николай Печерский - Ленивые хитрецы

Володька открыл калитку и решительно вошел во двор гостиницы.

Тетя Фрося уже закончила подметать и теперь стояла просто так и смотрела на розовые, разросшиеся у крыльца граммофончики.

Тетя Фрося ни о чем не спросила Володьку и не заругала его за то, что он пришел во двор гостиницы. Она только вздохнула и сказала:

- Уехала, Володька. Сегодня ночью уехала…

Володька пришел домой, как побитый. Сел к столу, схватился руками за голову и стал так сидеть.

Но Володька не умел долго сидеть без движения. Ему обязательно надо было что-то делать.

Володька подумал, подумал и решил идти на море ловить песчаников и кочегаров.

По дороге к морю за Володькой увязалась Нерка - шустрая черная собачонка с двумя желтыми пятнышками на бровях.

Нерка улеглась на берегу и стала внимательно смотреть на поплавок. Вскоре на него опустилась легкая желтая бабочка. Она испуганно приподняла крылья, нагнула поплавок к самой воде и тут же улетела на берег.

Нерка подошла к хозяину, ткнула его холодным носом в руку: «Ты что же это, друг, загрустил?»

Но Володька даже не заметил Нерки. Мысли его были далеко-далеко…

Бедная маленькая Элен. Скоро начнутся занятия в школе, а у нее ни новых ботинок, ни красивою платья с кружевным воротничком. Какой там воротничок, когда в доме ни куска хлеба, ни крохотной чашечки кофе… Не зря же мать отправляла ее к какой-то тетке…

И вдруг Володьке пришла в голову замечательная мысль - надо написать Элен письмо.

Ну, конечно же, написать. У Светки как раз и адрес ее есть. Светка сама сегодня говорила.

И пускай мать Элен бросает все и приезжает в Одессу. Места и работы хватит здесь на всех. А остановиться можно у них. Правда, у них не какие-то там хоромы, но место найдется…

Володька быстро смотал удочку, подхватил ведерко, в котором не было ни одного песчаника и ни одного кочегара, и помчался домой писать письмо.

Володька решил, что раньше времени он не будет выдавать тайну и ничего пока не скажет ни матери, ни отцу. «Пускай потом узнают,- думал он, - пускай это будет сюрприз для всего дома».

Володька никогда не откладывал дел в долгий ящик, как это делали некоторые другие.

В этот же день Володька написал письмо, забежал к Светке за адресом и поехал на трамвае на самую главную одесскую почту.

Там он сдал письмо, получил взамен маленькую серую квитанцию и отправился домой.

В душе у Володьки все пело и танцевало.

Жаль только, что нельзя было никому рассказать про это письмо. Но что сделаешь - раз сюрприз, значит, сюрприз.

Потянулись дни ожидания. Нудные, длинные, похожие друг на друга, как бычки-кочегары.

К морю Володька ходил теперь редко. С утра над городом собирались косматые тучи, и дождь, не переставая, лил на черную, раскисшую землю.

Володька усаживался с книгой возле окна, задумчиво смотрел на осеннее небо, на цинковую крышу гостиницы. В ней отчетливо отражались и каштан с пожелтевшими листьями, и телеграфный столб с белыми блестящими чашечками.

Володька точно рассчитал, когда придет письмо и когда Элен и ее мать будут в Одессе. Получалось гак, что приедут они в воскресенье, как раз перед занятиями в школах.

Все было абсолютно точно. Именно в этот день в порт прибывал заграничный пассажирский пароход. Володька отлично знал, что делается в порту, кто туда прибывает и кто выбывает. А как же иначе, не зря отец у него работал главным диспетчером!

Но вот, наконец, наступил долгожданный день.

Володька надел новую форму, которую только вчера принесла из магазина мать, фуражку с желтым латунным значком и отправился в порт.

Небо расчистилось. Упругий, пахнущий осенью и сырой землей ветерок гнал по тротуарам пятнистые листья.

В конце улицы показалось море. У берега оно было пронзительно зеленым, а вдалеке, у самого горизонта, искрилось на солнце белыми слепящими искрами.

Володька повернул от причалов влево и спустился по глинистому откосу на узкую, промытую волной отмель. Отсюда хорошо были видны и решетчатые стрелы подъемных кранов, и низкие пакгаузы с красными крышами, и чугунные кнехты для зачаливания прибывающих пароходов.

Ждал Володька недолго. Едва по радио объявили двенадцать часов, на горизонте показалась тонкая мачта, а вслед за ней и сам пароход. Огромный, не-поворотливый, он медленно приближался к берегу, раздвигая на две стороны быстрые белые гребешки.

Володька сразу узнал иностранный корабль. На толстой слегка закопченной трубе не было, как у наших, серпа и молота. У поручней, склонившись над бортом, стояли матросы с длинными бакенбардами и трубками во рту.