Дмитро Ткач - Шторм и штиль[с иллюстрациями]

А работы — работы непочатый край! И новый обогатительный комбинат закладывается, и новая гигантская, самая большая в Европе, шахта, и новый горняцкий поселок с высотными домами!..

"Только ты, Андрей, задерживайся там долго, — читал командир корабля, — мы тебя снова поставим своим бригадиром. С тобой хорошо было: если уж работать, так работать. А может быть, ты женился, пришвартовался к какой-нибудь морячке? Ты и морячку свою сюда вези. Мы ее тут переквалифицируем. А если нет у тебя морячки, то и не надо, у нас есть такие горнячки — взглянешь и зашатает тебя, как при десятибалльном черноморском шторме… Мы прочитали в газетах приказ о демобилизации. Получается, что и ты под этот приказ подходишь. Вот и решили написать тебе все вместе, чтобы возвращался в свою бригаду, потому, что и начальник о тебе каждый раз спрашивает…»

Дальше Юрий не читал. Письмо будто выбило почву из-под ног. После него не о чем говорить с Соляником. Уедет. Ясное дело, уедет. И, уже ни на что не надеясь, спросил:

— У вас родители в Кривом Роге?

— У меня нет родителей. Погибли во время войны. Отец моряком был на Балтике, капитан-лейтенант… Мать — врач… Я их едва помню… как в тумане…

— А братья, сестры?

Никого у меня нет, один я. Рос в детдоме… Там и специальность получил. После войны, сами знаете, строители очень нужны были… Вот нас, почти всех ребят, и научили строительному делу, к тому же еще и высотником стал. А я — только благодарен. В высотники не всех берут. Здоровье нужно иметь и… талант, что ли…

— Да, да, конечно, — машинально согласился Баглай, а сам подумал: «Так вот ты кто, Андрей Соляник! Вот ты какой со всей своей вроде и несложной биографией!.. Правду сказал замполит Вербенко: «Не с себя начинай, а с людей, с подчиненных!..» Наверняка он знает все о Солянике. А я не знал».

Он поднялся, заходил по каюте.

Соляник, напряженный, собранный, исподтишка следил за ним. Что еще скажет командир? Будет просто замечательно, если на этом разговор закончится. Но Юрий Баглай снова сел в кресло напротив.

— Вы уже ответили на это письмо?

— Еще нет…

«Ага! Значит, раздумывает, колеблется… Разговор заканчивать нельзя…»

— Конечно, такое письмо и меня не оставило бы равно душным, тем более вас. Но хочу, чтобы вы меня поняли. Не мне лично и не Курганову нужно, чтобы вы остались на корабле, а всему флоту. Флот состоит из таких, как мы с вами. Вы уйдете, я уйду, а кто останется? Да и о себе скажу: я был бы рад служить с вами… Не всякому предлагают сверхсрочную службу, и тем более не каждому — быть боцманом на корабле. Это же честь… Да еще если тебя повышают в звании…

— Извините, товарищ лейтенант, я вас не понимаю, какое повышение? — Соляник знал, что где-то в штабных канцеляриях уже оформляется его демобилизация, что скоро он забросит через плечо синий рюкзачок с запасной или старой формой и поэтому в разговоре с командиром корабля держался проще, чем обычно.

— Вам будет присвоено звание главного старшины, — сказал Баглай и сам удивился, потому что ни с Кургановым, ни с Вербенко об этом разговора у него не было. Просто ему показалось, что это самый сильный аргумент, которым можно убедить Соляника, а кроме того, он подумал, что боцмана на своем корабле он действительно хотел бы иметь в звании главного старшины…

Услыхав это, Соляник не мог остаться равнодушным. Зашевелилась коварная мысль: «А может, и в самом деле остаться? Неплохо быть главным старшиной. И на корабле, и на берегу к тебе совсем по-иному относятся. Но не следует вот так сразу соглашаться…»

И Андрей Соляник ответил:

— Разрешите подумать, товарищ лейтенант.

Юрий Баглай облегченно вздохнул.

Купаться уже нельзя. Холодно.

Но Ляля есть Ляля:

— К морю! И только к морю!.. У тебя же сегодня столько свободного времени. Ну, подари его мне!

Соляник расцвел:

— Да я подарю тебе весь мир… Все подарю…

Издали море было похоже на огромный серый смушек. Тяжелые темно-зеленые волны бились о берег. Брызги летали над камнями и накрывали их сизыми крыльями.

— Как хорошо! — задумчиво проговорила девушка. — Неужели ты сможешь прожить без моря?

Андрей сказал то, с чем, собственно, и спешил сегодня к Ляле:

— Со мной разговаривал командир корабля.

Ляля сразу же догадалась:

— О сверхсрочной? Да?

Андрей удивленно взглянул на нее. Знает?! Настоящая цыганка-гадалка! И не без гордости ответил:

— Конечно.

— И как он с тобой говорил? Рассказывай, рассказывай скорее…