Дмитро Ткач - Шторм и штиль[с иллюстрациями]

— Хоть команда и небольшая, о каждом в отдельности расспрашивать не буду, — сказал Юрий. — Познакомимся позже. А пока я попросил бы вас коротенько рассказать, что тут у вас на корабле?

Вместо ответа боцман спросил:

— Не хотите ли, товарищ лейтенант, посмотреть заведывание, кубрики?.. Все содержим в наилучшем виде.

— Хорошо, — сразу согласился Баглай и в душе поблагодарил боцмана за такое предложение, теперь ему не нужно думать о том, как появиться на палубе и с чего начать.

Боцман пропустил командира корабля вперед и поднялся вслед за ним по коротенькому, из нескольких ступенек, трапу, ведущему на верхнюю палубу.

Корабль стоял на стапелях. Внизу лежала большая продолговатая бухта. Она жила обычной флотской трудовой жизнью. Сновали по ней суда и суденышки. В конце бухты плавучий кран переносил с места на место катерок портового назначения, который, очевидно, тоже был на ремонте и не мог идти собственным ходом. Слышен был лязг якорных цепей, громкие голоса. На марсовом мостике одного из кораблей быстро размахивал флажками сигнальщик… Со стороны бухты тянуло испарениями бензина и нефти, а с моря, смешиваясь с ними, лились потоки свежего солоноватого воздуха.

День был солнечный. Яркие блики плясали на неподвижной воде, слепили глаза. Юрий невольно зажмурился.

Рассыльный с блестящей боцманской трубкой на груди отдал честь командиру и, ожидая приказаний, тоже двинулся вслед за ним, но боцман незаметно для лейтенанта сделал знак рукой, чтобы он отстал.

Палуба не была идеально чистой, да нельзя было и требовать этого, когда судно на ремонте. Но порядок сразу был виден. Шлюпки на бортах прикрыты чистыми парусиновыми чехлами и тщательно зашнурованы, на палубе нигде ничего лишнего не валялось, концы и тросы, свернутые в бухты, лежали на своем месте, медные кнехты [1] Кнехты — приспособление в виде парных тумб на палубе судна или на пристани для крепления канатов, снастей. и поручни хорошо надраены. Все это бросилось в глаза молодому командиру корабля, и он подумал, что боцман Небаба для того и повел его, чтобы показать, какой порядок он поддерживает на корабле.

Возле машинного люка работали матросы в синих комбинезонах и беретах, тралами опускали вниз какую-то тяжелую деталь. Увидев командира корабля, матросы прекратили работу, вытянулись по стойке «смирно», и один из них, невысокий, рыжеватый и коренастый, доложил:

— Заканчиваем собирать второй мотор, товарищ лейтенант.

Юрий Баглай был в новеньком, с иголочки, без единой морщинки кителе, но, несмотря на это, спустился в машинное отделение. Действительно, один мотор стоял уже собранный и чисто вытертый, а второй был еще разобран. Юрий окинул взглядом тесное, не очень удобное для работы помещение.

— Вы кто? — обратился Юрий к рыжеватому матросу.

— Старшина группы мотористов, старшина первой статьи Лубенец, товарищ лейтенант.

— И комсорг корабля, — добавил боцман Небаба, желая сразу же поднять моряка в глазах нового командира.

— Очень хорошо. После ужина зайдите ко мне, потолкуем… Так, когда же будет готов второй мотор?

— Через два дня закончим, товарищ лейтенант. Взялись досрочно сделать. В море хочется.

Юрий довольно улыбнулся. Ему понравился этот приземистый рыжеватый парень. Держался он свободно, в то же время сохраняя расстояние, которое отделяет подчиненного от старшего по рангу, в данном случае — старшину от командира корабля.

— Все необходимое есть? Ничто не тормозит?

— Были перебои, но мы с товарищем мичманом, как говорят, пошли на штурм, и все, что нужно было, достали. Теперь все только от нас зависит, от машинной команды.

— Хорошо, очень хорошо, — повторил довольный разговором Юрий и поднялся на верхнюю палубу.

В кубрике ему отрапортовал высокий черноволосый матрос с хитроватыми цыганскими глазами.

— Матрос боцманской команды Соляник! По приказанию товарища боцмана отбываю внеочередной наряд, убираю в кубрике, потом буду драить якорную цепь! — выпалил он одним духом, и глаза его весело поблескивали, хотя, казалось бы, никаких причин для радости у него не было.

— За что же это товарищ боцман так расщедрился? — с нескрываемым интересом взглянул Баглай на матроса.

— Запоздал с берега, товарищ лейтенант! — На лбу у Соляника дрожали капельки пота: видно, матрос старался усердной работой загладить свою вину. В кубрике было уже чисто, свежо, желтый линолеум блестел после мокрой швабры, которую он держал в руке.