Ласло Харш - Ребята не подведут!

— Видишь ли, эти вещи забыл здесь один мой друг.

— И дым тоже? — спросил Габи.

Доктор Шербан потянул носом и кивнул.

— Да, очевидно, и дым.

Рот у Габи скривился: еще мгновение — и из глаз брызнут слезы.

— Вы не любите меня, господин Шербан, — тихо прошептал он. — А я-то думал, что вы мне друг.

Господин Шербан молча посмотрел на Габи и протянул ему руку. Габи вложил свою руку в огромную ладонь доктора и серьезно сказал:

— Знаете, я хочу сознаться в одной вещи… Тогда, в мой день рождения, когда мы застали в комнате одного вашего друга, я случайно все слышал. Нет, я не нарочно, честное слово… все это получилось случайно. И я даже слышал, что тот дядя не ушел, а спрятался на кухне и там ждал, пока я не уйду. Я, конечно, знаю, что никаких грабителей у вас не бывает, но вот Эде думает по-другому. Потому-то я и решил все рассказать вам. А теперь я иду в школу, сегодня первый урок географии, а я еще не выучил границы нашей родины…

Господин Шербан внимательно выслушал все, что выложил Габи, и дружески улыбнулся:

— Если у тебя болит горло или живот, я охотно дам тебе справку об освобождении от занятий. Она без труда спасет тебя от невыученного урока.

— Я пришел не за этим, — запротестовал Габи.

— Знаю. Ты замечательный мальчуган, Габи. Давай договоримся: ты забудешь о тайне, сейчас пойдешь в школу, а после обеда придешь ко мне. Посмотрим что-нибудь под микроскопом. Надеюсь, ты помнишь, что микроскоп — это трубка, в которую можно увидеть невидимое? Так вот я обещаю, что сегодня ты увидишь кое-что поинтереснее, чем в прошлый раз. Ну как, договорились, а?

— Договорились! — крикнул Габи уже с лестницы.

Сидя на уроках, он все утро ломал себе голову: что же покажет ему доктор?

В полдень он мигом проглотил обед, хотя на обед была овсяная каша, которую он терпеть не мог, считая ее самой невкус- ной едой, и, когда был совсем маленьким, ел ее только в том случае, если мама рассказывала ему сказку…

Возле перекладины его уже поджидали братья Шефчики, близнецы и Эде. Все они молча наблюдали за Денешем, который учил Дюрику ходить по перекладине. Дюрике поначалу понравилось это занятие, но потом он наотрез отказался расхаживать по перекладине, заявив, что не желает быть канатоходцем и лучше станет пожарником или кондуктором.

Габи стрелой промчался мимо поджидавших его друзей и, на ходу приложив палец к губам, молча кивнул Эде, который подмигнул ему в ответ и таинственно прошептал старшему Шефчику: «Начинаем расследовать». Потом, прикинувшись, будто сказал он это между прочим, сразу заговорил о другом: о том, что у них в корчме продали сегодня сто двадцать четыре обеда и триста пятьдесят две кружки пива, так что дела у них идут очень неплохо… Похоже, мол, что немцы оккупировали Венгрию лишь для того, чтобы процветала корчма Розмайеров… Все трое Шефчиков, разинув рты, слушали разглагольствования Эде и, хотя они уже пообедали, готовы были, казалось, шутя проглотить эти самые сто двадцать четыре обеда, а вдобавок и ту двойную порцию перченого сала, которую заказал себе на завтрак немецкий унтер.

Как раз в тот момент, когда Габи поставил ногу на первую ступеньку, во дворе раздался вдруг дикий визг. «Может, поймали мышь? — подумал он с завистью. — А может, бьют Эде? Тоже не плохо». Сгорая от любопытства, он остановился и прислушался. Ждать пришлось недолго. На шум из дворницкой выбежал дядя Варьяш и, размахивая палкой, закричал:

— Марш! Марш отсюда!

Ребята, стоявшие у перекладины, вмиг разбежались кто куда. Про Дюрику, наверно, забыли, потому что он орал во все горло:

— Ой-ой-ой! Сейчас упаду! Сейчас упаду! Ой-ой-ой!

Габи взбежал на несколько ступенек, чтобы из окна лестничной клетки посмотреть, что делается во дворе. Но едва он выглянул в окно, как на лестнице послышались шаги. Скосив глаза в сторону, Габи увидел спускавшегося высокого бородатого человека в сером пальто и черной шляпе. А Дюрика тем временем все не переставал вопить, не решаясь слезть с перекладины. Но вот к нему подошел дядя Варьяш. Увидев в руке дворника палку, Дюрика в ужасе закричал не своим голосом. Дядя Варьяш взял Дюрику за руку и ласково сказал:

— Эх ты, глупыш! Не бойся! Я проведу тебя по перекладине! Не упадешь! Ну, иди же!

И дядя Варьяш двинулся вперед, отсчитывая: «Раз-два, раз- два».

А насмерть перепуганный Дюрика, так и не сказав ему, что за славой он не гонится и вместо канатоходца будет лучше пожарником или кондуктором, присмирел и покорно пошел по перекладине: раз-два, раз-два, раз-два… Так они дошли до конца, а потом повернулись и двинулись обратно — дядя Варьяш по земле, а Дюрика по перекладине. Разбежавшиеся было ребята с любопытством следили за ними кто из подворотни, а кто из дверей бомбоубежища.