Антон Инголич: Тайное общество ПГЦ

Я обломал все ногти, а кнопки по-прежнему прочно сидели в дереве. В полном унынии взглянул я на второе объявление. Гром и молния, оно прикреплено большой жёлтой латунной кнопкой! Вовек не видывал таких.

Сам собой напрашивался вывод: коллекционер должен находить всё редкостное и рядовому человеку недоступное. Это пункт четыре.

Повторяю:

1) гвоздики-кнопки,

2) использованные,

3) неповреждённые,

4) необыкновенные, редкие!

Я пробежал глазами нацарапанное карандашом объявление:

Потеряла носовой платок, вышитый собственноручно.

Прошу нашедшего вернуть его за вознаграждение.

Зора Пенич.

Знаем мы, как она вознаграждает! Ещё летом бабушка нашла во дворе ключи от её квартиры, так Пеничиха даже спасибо не сказала. А ещё раньше я нашёл под каштаном её зонтик. Я бы тоже ушёл несолоно хлебавши, не скажи ей Сильвица, чтоб дала мне пирожное.

Сломанными ногтями я подцепил жёлтую круглую шляпку кнопки. Но не тут-то было! Видно, Пеничиха загнала её в доску французским ключом своего мужа, шофёра в какой-то большой экспортной фирме. Да, собирать кнопки голыми руками, как, к примеру, стенные часы, трубки и прочие предметы, просто немыслимо. Нужно обзавестись, по крайней мере, ножиком.

Это открытие сразу же возвысило в моих глазах начатое дело. Какая жалость, что у меня больше нет ножика! В первый же учебный день я одолжил его Методу, Метод дал Йоже, а Йоже ещё кому-то. Я видел, как мой ножик, подарок бабушки в день моего десятилетия, ходил по нашему ряду. Когда он добрался до первой парты, его заметила учительница Итак. Пантерой слетела она с кафедры и забубнила:

— Что это у вас? Итак, что у вас?

У них был ножик, мой ножик, и теперь он перекочевал в её сумочку.

— Итак! — снова зашумела учительница. — Я тут вам рассказываю, как первобытные люди каменными топорами рубили деревья, а вы, итак, этим ножиком двадцатого века чините карандаши! Меня не интересует, чей это ножик! — рявкнула она на Лойзека, попытавшегося было объяснить, что ножик чужой. — Пусть хозяин обратится ко мне в конце учебного года. Итак, на чём я остановилась? Да, вспомнила. Итак, в те суровые времена…

И товарищ Итак унесла мой ножик, а бабушка в тот же вечер заметила его исчезновение, и я не придумал ничего лучше, как солгать, что одолжил его историчке, а она-де забыла вернуть. Какой дурак станет напоминать учительнице, говорил я с жаром, кому охота наживать врага! Самому было противно от этого вранья, но ведь если по-честному, при чём тут я? Кругом виновата была учительница Аналия Пенко, по прозвищу «Итак». Впрочем, я был близок к истине, потому что товарищ Итак с тех пор всё время чинит карандаш моим ножиком.

Без ножика тут нечего делать, это ясно, как день. Ножик и коробка такому коллекционеру во как нужны.

— Проголодался? — забеспокоилась бабушка, когда я с растерянным видом остановился возле буфета. — Погоди чуток, кофейку сварю.

— В учебнике по латыни попались склеенные страницы. Надо б их разъединить, — полувнятно прочирикал я и, выдвинув ящик, взял кухонный нож.

— Ты в своём уме? Разве этот нож для бумаги? — накинулась на меня бабушка. — Попроси учительницу вернуть перочинный ножик. Забыла, — экая важность, с кем не бывает. И никакого тут зазору нет попросить обратно одолженную вещь. Оно, конечно, неприятно. Вот я тоже на той неделе…

И мне пришлось до конца выслушать рассказ о том, как Пеничиха, которая со своим мужем и Сильвицей тоже живёт в подвале, когда ещё заняла у неё пяток яиц и никак не отдаст. Она сегодня же напомнит ей про долг. Я-то знал, что это только разговоры. Бабушка уже сто раз зарекалась одалживать что-либо, но стоило кому-нибудь прийти, она тут же делилась последним.

— Ей бы я ничего не дала, — как бы извинялась бабушка. — Его мне жаль, он хороший человек. И Сильвица, бедняжка, ни при чём.

— Видишь, бабушка, — прервал я начинающийся монолог, как мы говорили в школе, — видишь, ты не получила назад то, что дала соседке Пеничихе. Мыслимо ли, в таком случае, досаждать учительнице из-за какого-то ножичка?

Бабушка вздохом подтвердила правильность моей выкладки. Ободрённый, я устремился дальше.

— На уроках я беру ножик у других, а учителя не любят этого. Плохо мне без ножика, а ведь до конца года ещё будь здоров сколько.

На сморщенном бабушкином лице появилась едва заметная улыбка, означавшая: «Куй железо, Михец, пока горячо!»

— На уроках арифметики, то есть математики, черчения и других приходится через каждые пятнадцать минут точить карандаш. Бабуся, а ты не могла бы…