Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)

— Бедный, совсем облез, — пожалела Женька. — А представляешь, как ему тут грустно одному, особенно если ночь или дождь?

— Надо пристроить его в хорошие руки, — сказал я.

И мы с Женькой посмотрели друг на друга очень внимательно. А у Женьки брат — совсем взрослый, в институте учится. Когда мы сказали ему, что хотим подарить Майе Первомаевне на день рождения заброшенный бюст, он долго смеялся, но сказал, что обязательно нам поможет, ведь он в детстве тоже учился у Майи Первомаевны.

В пятницу с утра Женькин брат на машине притащил памятник в школу и сам принес в класс. А мы с Женькой решили, что на шее у памятника удобно хранить бусы, а на голове — шляпы, поэтому Женька повесила на него несколько фенечек, а мне мама дала большую черную шляпу, которая пахла чем-то смешным. Чтобы памятник выглядел получше, Женька подрисовала ему глаза и накрасила губы.

Когда все собрались и стали показывать друг другу подарки, мы с Женькой сразу поняли, что наш — круче всех! Ведь другие притащили какую-то полную ерунду.

Евдокимова, наша главная умница и читательница, приготовила толстую растрепанную книжку. Сказала, что это самая интересная и любимая книжка на свете, потому что в ней нет ни начала, ни конца.

Гунькин принес гитару и сказал, что выучил для Майи Первомаевны очень душевную и жалобную песню.

Котов приготовил салют и фейерверк. Кравченко откуда-то приволок довольно крупный скелет, светящийся в темноте.

Вот у Петросяна тоже ничего себе был подарок. Он где-то добыл, выменял у кого-то, африканского таракана редкой породы, величиной примерно с мою кроссовку. Таракан сидел в трехлитровой банке и шевелил усами. Вещь! Все девчонки громко визжали и махали руками, а Смирнова стала как-то подозрительно заикаться, и Петросян накрыл таракана оренбургским пуховым платком, который принесла в подарок наша хозяйственная Попова.

Ну а уж про всякие шкатулочки с сюрпризами, выжигания по дереву, вышивания, бисероплетения, поздравления в стихах, огромные пальмы в горшках, попугаев в клетках, тортики, камни и другие икебаны я даже не говорю.

К первому звонку у нас все было готово. На столе у Майи Первомаевны стоял памятник в шляпе и с фенечками, рядом с памятником — Гунькин с гитарой. В углу у окошка притаился Котов с салютом и фейерверком. За дверью окопался Кравченко со светящимся скелетом.

Прозвенел второй звонок, все притихли, и Майя Первомаевна открыла дверь в класс.

Котов тут своим салютом как жахнет, как прибабахнет! Дыму, грому!.. Из-за двери Кравченко вместе со скелетом выскакивает, Петросян таракана подсовывает, девчонки с вышиваниями лезут, поздравительные стихи читают, а Гунькин на гитаре что есть силы играет и вопит:

— Когда! С тобой! Мы встретились! Черемуха! Цвела! И в летнем! Парке! Музыка! Играла!.. И было! Мне! Тогда еще! Совсем! Немного лет! Но дел! Успел! Наделать! Я! Немало!..

Майя Первомаевна, конечно, слегка покачнулась. Но все-таки немножко улыбнулась, схватилась одной рукой за стену и, разгоняя другой рукой дым от салюта, стала пробираться к столу.

Увидела наш с Женькой подарок, довольно сильно вздрогнула, уронила портфельчик и закрыла глаза. Но тут же открыла, потому что в класс вошли целых две делегации — от родительского комитета и от учителей школы. С цветами и подарками. Майя Первомаевна посмотрела на электрический чайник и коробку с миксером, засмеялась каким-то странным голосом и полезла под стол прятаться…

В классе после салюта ремонт делали. Гунькин капитально охрип. А Майя Первомаевна немножко заболела, но когда выздоровела, в школу уже не вернулась, а открыла магазин бытовой техники.

А наш с Женькой подарок все равно круче! Потому что от души. И на память…

Приятно поутру встретить добрую умную собаку с теплыми ушами. Вот Теме сегодня повезло. Идет через двор, а навстречу — собака. Уши теплые-теплые. Тема специально потрогал. И она ему ничего не сказала. Посмотрела своими умными глазами с пониманием и пошла, мохнатая, дальше. И Тема тоже дальше пошел. Вдруг слышит, кто-то вздыхает. Сначала один раз, а потом и второй. Так печально и тихо: «Ах ты, боже мой, ах ты, ох-ох-ох…» Тема оглянулся. Вокруг никого не было. Только старое черное Дерево росло себе и росло.

— Дерево, — спросил Тема строго, — это ты тут охаешь?

— Я, детка, — ответило Дерево и опять вздохнуло.

— Что же ты вздыхаешь? — удивился Тема. — Или тебе не нравится жить в нашем чудесном городе, где столько всего интересного?