Ксения Драгунская - Целоваться запрещено! (сборник)

— Очень нравится, детка, — ответило Дерево. — А вздыхаю я потому, что у меня сегодня день рождения.

— Вот это да! — удивился Тема. — А я и не знал, что у деревьев бывают дни рождения.

— Сегодня мне исполняется двести тридцать два года, — грустно сказало Дерево и вздохнуло еще раз.

Тема даже отошел подальше и запрокинул голову, чтобы оглядеть Дерево со всех сторон.

— Значит, ты старше меня на двести двадцать пять лет, — сосчитал он. — Пожалуй, я буду называть вас на «вы». Вы как мой прапрапрадедушка.

— Да, — вздохнуло Дерево. — Я было совсем маленьким ростком, когда в этом городе и вообще на всем белом свете не было еще ни жвачки, ни электричества.

— Что же вы вздыхаете, если у вас день рождения?! — воскликнул Тема. — Вам, наверное, надарили кучу подарков! А какие подарки дарят деревьям?

— Никто мне ничего не подарил. Никто не знает, что у меня день рождения.

— Давайте я вам что-нибудь подарю! — предложил Тема. — Хотите толстый зеленый фломастер? Или апельсин? Или…

— Скажи, детка, а хорошо ли ты учишься? — спросило Дерево.

— Хорошо, хорошо! — похвастался Тема. — У меня только по пению четверка, потому что я громче всех пою. А остальные пятерки, все до одной.

— Значит, ты не безобразник? — догадалось Дерево.

— Нет, что вы! Я — командир всех пускателей бумажных корабликов.

— Какая неприятность, — сказало Дерево и вздохнуло совсем грустно. — Куда же подевались настоящие безобразники? Или хотя бы просто озорники? Раньше их было хоть пруд пруди. А теперь — кот наплакал. Ах, какие раньше были замечательные безобразники и озорники. Они все залезали на меня и сидели на моих ветках. Это было так здорово, так приятно. А одна девочка даже построила дом во-он там, наверху, между теми ветками. Это была самая большая безобразница. Когда ее ругали дома, она прибегала, вскарабкивалась на мои ветки и пряталась. А потом ее родители стояли внизу и упрашивали спуститься. И тогда она кидала в них шишками. А потом девочка выросла и забыла меня.

— Какими шишками? — удивился Тема. — Разве же вы елка?

— Я? — задумалось Дерево. — Нет, я не елка. Значит, она кидала в них желудями.

— Но вы совсем не похожи на дуб! — воскликнул Тема.

— Да, пожалуй, — согласилось Дерево. — Знаешь, детка, я так давно живу на свете, что даже не помню, дуб я, или тополь, или еще кто-нибудь. Но это не важно. Главное, что я очень скучаю без озорников. Вот если бы кто-нибудь сидел на моих ветках и болтал ногами — я бы так обрадовалось, так обрадовалось.

Тема подпрыгнул, чтобы ухватиться за самую низкую ветку, но так и не дотянулся.

— Ладно, не грустите, — сказал Тема. — Стойте и ждите. А я что-нибудь придумаю.

Тема побежал в школу. Пока он разговаривал с Деревом, уже давно начался урок. И Тема опоздал. А учительница Лизавета Андреевна была очень строгая. Она была до того строгая, что ее боялись не только ученики, но и всякие вещи. То доска перепугается и спрячется, то сумка исчезнет. Тема прибежал в класс, а Лизаветы Андреевны еще не было. Она сама опоздала. Ждала трамвай на остановке, и, когда трамвай приехал, она так строго на него посмотрела, что трамвай испугался, попятился и уехал задним ходом. А строгой Лизавете Андреевне пришлось идти в школу пешком.

Тема первым делом спросил у главного двоечника Чмокина:

— Чмокин! Можешь на одно дерево залезть?

Чмокин говорит:

— Я куда хочешь залезть могу, но не могу никуда лезть — я слово дал, честное благородное слово, вести себя прилично.

Маня Симпатягина сказала:

— Тема, если тебе очень надо, то я могу на дерево залезть.

Гоша Нямский как захохочет:

— Ты? На дерево? Ты же староста! Видали — староста на дереве!

Маня обиделась:

— Ну и что, что я староста! Зато я на велосипеде ездить умею, стоя и без рук.

Тогда Глаша Стекляшкина спросила:

— А зачем тебе на дерево? У тебя там что-нибудь случайно застряло?

— Да нет! — сказал Тема. — Просто у этого Дерева сегодня день рождения. Ему исполняется двести тридцать два года. А его еще никто не поздравил. И ничего ему не подарил. Поэтому надо скорее залезть и сидеть на его ветках — потому что больше всего на свете это Дерево любит, когда всякие безобразники сидят у него на ветках и болтают ногами.

— Что же ты раньше сразу не сказал? — воскликнула Стекляшкина, и все побежали залезать на Дерево.

И залезли. Все! Вдвадцатером. Сидят и ногами болтают.

— До чего же хорошо, до чего же здорово! — говорило Дерево. — Вот теперь я чувствую, что у меня сегодня настоящий праздник.