Эдуард Пашнев - Девочка и олень

— Ну, так, — нехотя ответил Толя Кузнецов.

— Мы один раз с папой пришли в Третьяковку, — продолжала Надя, вдохновляясь наступившей тишиной и вниманием. — Все было хорошо, пока экскурсовод не начал говорить про муху. Суриков работал писцом в канцелярии и один раз на чистом листе нарисовал муху. Муха была как живая, и начальник этой канцелярии отнес и положил листок на стол губернатору. Тот увидел муху, хотел согнать, а она не улетает. Он удивился, еще раз махнул рукой — а она опять не улетает. Мы потом долго не могли смотреть картины Сурикова. Смотрим на боярыню Морозову, а видим муху. Она мешала нам сосредоточиться. Так и с макушкой Давида. Вот теперь вы его обязательно увидите. Надо только помолчать и забыть «про вторую макушку».

Она замолчала. А. Антонов, Половинкин, обе Наташи, Ленка, Толя Кузнецов и не успевший как следует отдышаться Роман Дьяченко стояли перед Давидом, пораженные его красотой и силой, забыв о том, что на макушке, в том месте, которое им никогда не суждено увидеть, есть несколько царапин от резца бездарного скульптора. Они увидели Давида, увидели Гиганта, собравшегося на битву с Голиафом. Уловив этот важный момент прозрения, Надя сказала, и в гулкой тишине высокого каменного зала ее слова прозвучали раскатисто, весомо:

— Теперь пойдем дальше и просто посмотрим, какие здесь есть еще сокровища, что где находится.

В греческом зале вокруг статуи Галла, поражающего себя в грудь кинжалом, сидели с этюдниками ученики художественной десятилетки. Они прорабатывали фигуру воина. Белобрысый мальчишка, не стесняясь зрителей, орудовал над своим листом резинкой в одной руке и карандашом в другой. При этом он успевал интересоваться всем, что происходило в зале, поглядывал по сторонам, перебрасывался шуточками с соседкой, сидящей от него по правую руку, оборачивался назад, где кружком около Нади собрались ее одноклассники. Толя Кузнецов подошел посмотреть, что рисуют пацаны, и Белобрысый, воспользовавшись этим, спросил:

— Кто это у вас в очках? Экскурсовод?

— Да, — ответил Толя.

— Из художественной самодеятельности? — иронически наклонив голову, осведомился мальчишка.

— Из какой художественной самодеятельности? — не понял Толя.

— А ты спроси у нее, сможет она правильно поставить ударение в фамилии Пикассо? На первом или на каком слоге?

Воцарилась тишина. Лейка и две Наташи расступились, пропуская Надю. В ее глазах не было растерянности или обиды. Наоборот, они светились еще большим озорством, чем у Белобрысого.

— Ударение, — проговорила Надя, — в фамилии Пабло Диего Хозе Франциско де Паула Хуана Непомукено Криспино Криспиано де ла Сантисима Тринидада Роуза де Пикассо падает на второй слог, если считать его испанцем. И на последний, если французом.

— Ого! — восхищенно сказал Белобрысый.

— Съел? — спросила Ленка.

Надя заглянула через его плечо на рисунок. Озорство передалось руке.

— Дай на минутку, — сказала она, забирая карандаш.

Она провела по «соломе» и грязи, оставленной резинкой, несколько линий, уверенных, точных, и Галл, до этого валившийся в сторону, выпрямился и скорчился от раны, которую нанес сам себе.

Надя передала Белобрысому карандаш и, провожаемая взглядами учеников художественной десятилетки, скрылась в следующем зале. Толя Кузнецов, снисходительно похлопав забияку по плечу, двинулся неторопливо вслед за одноклассниками.

— Подожди! — почти испуганно сказал Белобрысый. — Кто она?

— Президент.

— Какой президент?

— Ты что? — Толя усмехнулся. — Своего президента не узнал?

Тот пожал плечами и ошалело уставился в свой рисунок. За его спиной один за другим выстраивались молча его товарищи.

В комнате Нади помимо старенького платяного шкафа с зеркалом и деревянной кровати стоял у окна небольшой письменный стол, над ним полочка для книг да в противоположном углу тумбочка под проигрыватель, кресло. Вся мебель — немудреная, нестильная, немодная. Девочка жила среди простых вещей, но они были просты до поры до времени, как старая позеленевшая лампа Аладдина. Стоило снять с полки фломастер и потереть им о чистый лист бумаги, как распахивались ворота дворцов, анфилады комнат, целые эпохи и Надя входила в них, чтобы стать весталкой в Древнем Риме, Жанной д’Арк, идущей на костер, Наташей Ростовой, решившейся на побег с Анатолем Курагиным.