Ольга Матюшина: Малярка

И вот однажды, в дождливый осенний день, кто-то громко постучался в мастерскую Кончикова. Валя открыла дверь и испугалась, увидев мать. Но та радостно обняла девочку и сказала:

— Жив наш отец!.. Только непонятно как-то пишет. Спрашивает, почему я на письма не отвечаю. А какие письма? Сама знаешь, ничего мы не получали.

— Я давно Вале объяснял, — заговорил Алексей Алексеевич, — в стране такая разруха. Разве можно на почту надеяться? Вот на днях почтальона задержали: он все письма в Каму спустил… А ну-ка, Евдокия Ивановна, дайте письмо. Валюша вслух его почитает.

Димитрий коротко сообщал, что поселился в Петрограде, уже поступил на работу и снял квартиру. «Забирай Валюшку и немедленно приезжайте ко мне», — писал он.

Только в конце сентября Столбовы выехали из родного города. День был пасмурный, дождливый. Алексей Алексеевич помогал своей маленькой ученице и её матери поудобнее устроиться в вагоне.

— Мурзика не задавите! — просила Валя пассажиров, заталкивавших под скамейку свои чемоданы.

Раздался второй звонок. Старик обнял и горячо поцеловал девочку. Он хотел сказать ей, чтоб не забывала, но непрошеные слёзы потекли по его щекам. Валя обхватила дядю Алёшу за шею, прижалась к его морщинистому лицу…

— Провожающие, оставьте вагон!

Валя высунулась в окне. Её старый друг с непокрытой головой стоял под холодным дождём и печально смотрел вслед уходящему поезду.

Столбов снял на Мытнинской набережной квартирку в две комнаты. Он купил на рынке кровать, стол, табуретки. Всё прибрал к приезду семьи.

— Как здесь хорошо! — сказала Дуня. Валю сначала испугал большой город: прямые улицы, шум трамваев, громады домов.

«Здесь все дома из серого камня, и небо серое, — писала она Алексею Алексеевичу. — Дворы — как колодцы тёмные. А люди все торопятся куда-то, спешат…»

Но однажды солнечным октябрьским днём девочка попала на Стрелку Васильевского острова. Белели стройные колонны биржи, а над рекой высоко поднялись два маяка, как стражи города. Хороша была Нева, озарённая солнцем! Слева возвышалась Петропавловская крепость, на другом берегу — Зимний дворец. Девочка смотрела на широкий разворот Троицкого моста, на гранитную набережную и вдруг почувствовала красоту серого каменного города, залюбовалась им.

А дома отец много рассказывал ей о кипучей жизни Петрограда.

— Здесь прошло две революции, — говорил он. — В феврале этого года народ сбросил царя. Сейчас снова богачи и помещики хотят отнять волю у народа. Но это не выйдет у них, дочка! На страже свободы стоит рабочий класс. Мы не забудем, как нас гноили в тюрьмах, угоняли в Сибирь…

Первый раз отец говорил с Валей, как с большой. Она старалась как можно лучше понять его. Димитрий много рассказывал о Ленине, великом революционере, вожде рабочих.

— Владимир Ильич всего себя отдал делу рабочего класса. Он сам сидел в тюрьмах, отбывал ссылку в Сибири. Скрываясь от нового ареста, уехал за границу. В апреле он вернулся в Россию. Теперь Временное правительство преследует его, хочет снова арестовать и погубить. Но верь мне, рабочие сберегут своего вождя. И, может быть, недалёк тот день, когда мы с тобой, дочка, будем свидетелями великих событий.

Отец как-то особенно торжественно произнёс последние слова, и Валя почувствовала: он знает, когда придут эти «великие события».

Вот уже два дня не было Димитрия дома. Жена и дочка напрасно ждали его к обеду. Наступил вечер. Димитрий не показывался. Валя лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому шороху. Мать ворочалась на постели.

«Тоже не спит! — думала девочка. — Где же папа?..»

И вдруг тишину разорвал громкий залп. Зазвенели стёкла в окнах. Валя вскочила с постели. Мать тоже бросилась к окну.

— Это близко стреляют!

— Может быть, из Петропавловской крепости?

— А теперь — слышишь — из-за Невы отвечают! Что же это, что?.. — с ужасом шептала мать.

Валя распахнула окно, чутко прислушиваясь. Вот застрекотали пулемёты. Раздался пушечный выстрел.

— Господи, что это такое? Наверно, и Димитрий там, где стреляют!..

— Мама, я побегу!..

Дуня в ужасе схватила девочку за руки, крепко прижала её к себе.