Вера Новицкая - Хорошо жить на свете!

Жутко становилось, слушая ее. Когда она начала, были еще сумерки, но потом взошла луна, и все кругом казалось таким таинственным-таинственным, точно и кругом нас сказка.

Мы все так внимательно слушали, даже дышать громко боялись, чтобы не пропустить ни одного слова. A послушать было что.

Я, как закрою глаза, совсем ясно могу себе представить и подводное царство, и малюток, и дивные прозрачные голубые лилии… Господи, как красиво! A когда спускался херувим со стаей ангельчиков!.. Мне кажется, что издали это должно было походить на много-много больших блестящих снежинок, как они иногда в сильный мороз так и блестят…

И я даже не знаю, которая сказка лучше: вспомнишь эту — эта кажется красивее, подумаешь об той — та. Какое громадное удовольствие доставила мне мамуся! Милая, дорогая!..

Может быть кто-нибудь, читая мои воспоминания, вообразит, что обе сказки я записала с мамочкиных слов? Ну, и ошибается же он! Сохрани Бог! — во-первых, это было бы ужасно долго, a во-вторых, разве бы я все так хорошо запомнила? Я бы такой «отсебятины» понаписала, что наверно и мамочка бы своей сказки не узнала. Нет, я устроилась гораздо хитрей: выпросила их у мамочки уже написанными, а, если кто-нибудь будет печатать мои воспоминания, тот пусть и впишет сказки в то место, где у меня только заглавие стоит. Вот еще, стану я сама так много писать!

Всю ночь сегодня мне такие чудные сны виделись: много-много каких-то беленьких детей, блестящих, легких, и в руках у них большие серебряные обручи обвиты крупными белыми колокольчиками; они танцуют, a колокольчики звенят нежно, точно поют; и я пою вместе с ними и тихо-тихо плачу… Как проснулась, даже подушка мокрая была.

Но долго вспоминать о моем сне мне не дали, a посадили за французскую диктовку, a потом за арифметику. Слава Богу, дело идет на лад, да и пора уж, экзамен-то на самом носу.

Не знаю, отчего Ральф так невзлюбил сразу Володю; верно оттого, что тот вздумал его дразнить стал шипеть и рычать, ну, a мой песик терпеть не может такой музыки. Теперь он Володе двинуться не дает: Володя на «гиганты» — Ральф его за невыразимые, Володя на качели — Ральф его за ноги, лает и так и прыгает на него, a я справиться с ним не могу, да мне и самой смешно.

Вечером мы решили устроить чаепитие в нашем «Уютном» и наставить мой собственный маленький самоварчик. Сказано — сделано.

После обеда мы выпросили у мамочки чаю, сахару, печенья, варенья и молока, забрали самовар и посуду, и потащили все это в «Уютное»; накрыли стол и приготовили посуду; поставили самовар около стола, наложили туда углей, потом зажгли щепки, все как следует; жаль вот, трубы не было. Вечер был тихий, но темный.

Мы всей компанией в ожидании самовара уселись на травке спиной к домику под большой старой ли пой. Мальчики стали рассказывать всякие преуморительные анекдоты из гимназической жизни. Сережа говорил, что учитель географии вызвал одного ученика и спрашивает название какой-то реки, a тот никак вспомнить не может: «ах»! говорит: «так вот на языке и вертится»!.. a другой кричит ему на весь класс: «так покажи язык, и дело с концом»! A во время французского урока одному мальчику учитель велел сказать будущее время от плакать, тот и говорит: «je pleuvrai, tu pleuvras, il pleuvra». Мы, конечно, страшно начали смеяться, вдруг видим: что это так светло сделалось! Поворачиваемся, — a домик наш почти весь в огне! Мы вскочили, бросились гуда, — все горит! Испугались мы страшно, но не растерялись, схватили лейку и стали ей черпать воду из ушата, который тут всегда стоит целый день на солнце для поливки цветов. Но огонь не уменьшался, и скоро стало так светло, что все выбежали из дому на место пожара. Страшного ничего не было, потому что близко никаких построек нет, только забор немного захватило, и его сейчас же дворник залил, но две больших чудных липы, между которыми был наш домик, порядочно пострадали, a наше милое «Уютное» сгорело все дотла; уцелела лишь моя плита, да самовар, но и те были в очень некрасивом виде. Хотя опасности и не было никакой, a все-таки всем было страшно, все такие бледные-бледные стояли.

Жаль нашего милого «Уютного», так хорошо жилось в нем! Еще слава Богу, что это случилось в конце лета, теперь не так жалко будет уезжать отсюда.

Последнее время нам с Володей не сладко приходилось: у него на носу переэкзаменовка, у меня мой несчастный конкурсный экзамен. Ну, ничего, кажется все благополучно обойдется, если я только в тот день смогу быть внимательной.