Александр Ященко - Хруп Узбоевич

К удивлению моему, крупные кошки были тихи. Они безмолвно кидались только по клетке из стороны в сторону и вопросительно глядели на все окружающее. Но особую покорность проявили самые крупные звери. Слон, сначала было заупрямившийся, пошел спокойно за проводником, тихонько трубя в свой хобот, а носорог и бегемот, везомые в своих клетках, не произнесли ни одного звука. Впрочем, гиппопотам — так звали бегемота некоторые посетители, — как я уже сказала, давно был очень болен.

Из разговоров посетителей я узнала, что это животное любит очень воду, из которой вылезает по ночам попастись на берегу. В тесной же клетке оно умирало от сухости, несмотря на частое обливание его тела водой из ведер.

Этот увоз клеток куда-то из длинного здания свидетельствовал, что зверинец уезжает. Удивляюсь, как это я не узнала об этом заранее. Я была слишком занята своими исследованиями.

Со мной случилась пренеприятная история, которой я довольна только теперь, когда вижу всю прожитую жизнь целиком.

Ящик, в котором я проводила дни около своих запасов, вдруг кто-то взял и, перевернув, поставил на земляной пол. Я услышала следующий разговор:

— А с этим ящиком что делать? — говорил один рабочий.

— Этот ящик пойдет запасным. Положите в него хоть ту оставшуюся кучу опилок и заколотите.

— Хорошо, — сказал первый голос, и я услышала, как с ящика стали сбивать слабо прибитую у одного края доску, около которой я обыкновенно пролезала.

Что мне оставалось делать? Ждать — что будет и действовать в последнюю минуту? Однако кто-то отвлек моего рабочего в сторону, и он, наполовину отодрав доску, куда-то отвернулся.

Через минуту я услышала снова его голос:

— Тащи сюда, сыпь! Тут, кажись, кроме соломы, ничего нет.

И на мою голову вдруг посыпался целый ушат крупных опилок. Это было ужасно неприятно, но я была и тем довольна, что малая охапка оставшейся в ящике соломы спасла меня и мой небольшой провиант от глаз недоброжелателей. Эта же солома выручила меня от полной засыпки, и я право не знаю, как бы я себя чувствовала без нее, прижатая к углу сплошной массой опилок. Впрочем, и так мое помещение было не из завидных, так как не могу сказать, чтобы было удобно быть замурованной в деревянный ящик с опилками.

Вскоре по ящику застучали молотки, бившие точно по моей собственной голове. Затем ящик заколыхался… я перевернулась вверх ногами, и меня куда-то понесли. Вывернувшись кое-как обратно и приняв, сколь можно, удобную позу, я увидела, что прижата к моему светлому окошечку от выбитого сучка. Приняв во внимание, что я очутилась наверху кучи опилок, когда ящик перевернули и, следовательно, груда их уже не давила меня, а равно и то, что у меня имелось достаточное освещение, — положение свое я уже не сочла безнадежным.

Мой ящик вместе с другими предметами сопровождали люди, которых я видела в свое отверстие, и предпринимать что-либо решительное было пока опасно.

Внезапно стало очень светло. Это ящик вынесли наружу и понесли по улицам города. Вскоре я увидела знакомую уже мне картину широкой реки, когда-то принятой мной за озеро, и стоявших на ней странных человеческих жилищ,

Мой ящик несли к реке к одному из таких жилищ. На нем не было широкого дымящегося столба.

Скажу теперь короче — весь наш зверинец поместили на одну баржу, которую на другой день потащил один пароход.

Мой ящик поставили в числе других таких же ящиков на самую крышу удивительного строения, т. е. на палубу баржи. Некоторые наглухо запертые звери были помещены, как я после узнала, ниже. Одним словом — все находившееся в большом здании площади было размещено здесь также в одном месте, но гораздо теснее, и, если бы не свежесть от близости воды, то все звери-затворники наверное страдали бы от духоты.

Странное чувство испытала я в первые минуты установления моего ящика. Я чувствовала какое-то покачивание. Но это не было дрожание пола, когда я ехала с коровами, не было также и теми колебаниями, которые совершала моя клетка, когда хозяин нес ее и одного здания в другое. Это было что-то особенное, мало ощутимое, но все же неприятное. Впоследствии я узнала, что это было ощущение качки.

По-видимому, новых случайностей опасаться было нечего. Мой ящик поставили на определенное место. Я принялась обдумывать дальнейший ход моих действий, одновременно закусывая частью из моих собранных запасов, которыми была, в силу случившихся обстоятельств, просто обложена. Кусочка черствой корочки было достаточно, чтобы мои мысли пришли в образцовый порядок.