Александр Ященко - Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста

Встречая на пути своем разные препятствия, я быстро шмыгала вдоль всевозможных длинных и коротких стен, шедших какими-то удивительными зигзагами, встретила неожиданно целую гору из полок, скоком помчалась по ним и преследуемая опасным врагом мчалась все вперед и вперед. Если бы не зигзаги моего пути, то враг мой меня давно бы настиг. Я это сразу заметила и благодарила судьбу, пославшую мне такой извилистый путь. Но все же спасение было сомнительно и тем более потому, что враг у меня оказался не один. Откуда-то полетели какие-то предметы, попадавшие довольно метко в те места, которые я только что покидала в своем безостановочном беге. Мне приходилось бежать, увертываться и мгновенно решать труднейшие вопросы быстрого спасения. Шум и гам стояли невообразимые. Еще несколько минут такого ужасного бегства, и — я была уверена — наступит мой конец. Мысли мои, всегда столь быстрые и точные, начали путаться…

Но эти ужасные минуты были преддверием к моей счастливейшей жизни, и я благодарю судьбу, пославшую мне такое испытанье.

Вдруг пред моим уже мутневшим взором блеснул яркий свет: стена, вдоль которой я мчалась, отошла. Раздался ужасный крик… Кто-то грохнулся, перегородив мне дорогу. Я вскочила на это неожиданное препятствие… чуть не запуталась в складках каких-то тряпок… перелетела через них… метнулась через открывшееся передо мной чистое пространство пола и мгновенно юркнула за большой круглый столб в самом углу комнаты. О, счастье! Стена и поверхность столба — то была печь, суженная в углу, — лишали возможности добраться до угла не только мчавшейся за мной собаке, но даже и кошке, если бы она была среди моих преследователей.

Но велика и несказуема была моя радость, когда в углу, который и без того казался мне спасительным, я нашла чудный ход под пол и даже со следами чьих-то острых зубов! Ход был довольно тесен для моего грузного тела, но все же вполне удовлетворительный, и я через несколько секунд могла не только спокойно остановить свой стремительный бег, но даже заняться делом, свойственным только одним безмятежным минутам жизни крыс, — умываньем, так как попала в чудный уголок для жизни такой одинокой мечтательницы, как я. Я даже удивилась такому быстрому переходу от сильного страха к полному спокойствию, но такова была, может быть, особенность моей натуры, отличавшей меня от моих других сотоварок.

Не прошло и часу, как вдоволь надумавшись о только что происшедшем, я приступила к осмотру моих новых владений. Своего угла под кладовой я не только не жалела, но как-то сразу решила не искать к нему обратного пути. Да это было и опасно даже для такой рассудительной крысы, каковой выросла я.

Подполье, в которое я попала, было по высоте таким же, как первое, только в нем было несколько чище, так как оно, очевидно, не было населено такой огромной колонией, какая жила в родном мне подполье. При тщательном осмотре я не нашла в нем и признаков жизни крыс, хотя какие-то существа, видимо, в нем жили и притом почти той же породы, как и мы. Как и в наше, в это подполье было натаскано много провианта в виде сухарей, замасленных тряпочек, косточек; всюду лежали нагрызанные щепочки и опилки; отовсюду шел запах крысиной породы, но гораздо нежнее, чем в нашем подполье.

Немного пришлось мне подумать, чтобы догадаться, что я попала во владения зверьков, для которых мы были, может быть, еще более опасными врагами, чем кошки для нас. Это было обиталище тех мышей, которые изредка попадали в наше подполье, преследуемые нашими общими врагами — кошками или притащенные нашими крысами-охотницами. В ближайшую ночь я воочию убедилась в присутствии мышей, заметив несколько смутных теней, прошмыгнувших вдоль стен и по углам подполья. Я выросла среди обилия пищи и, к радости своей, сумела воспитать в себе не свойственную свободным крысам незлобивость, поэтому я была бы даже довольна, если бы настоящие владетели нового подполья вернулись к своим гнездовьям и помирились со своим новым родственным им по крови сожителем. Но эти крошечные созданья, очевидно, среди своих положительных качеств, не обладали для того достаточной смелостью, и мое присутствие в подполье навсегда изгнало их из их исконного обиталища. По крайней мере, они не вели себя больше хозяевами, и те, с которыми случайно приходилось встречаться, быстро улепетывали от меня в узкие щелки, вполне недоступные мне.