Яков Тайц: Родник

В квартире тихо. Только слышно, как на кухне тётя Феня с чувством распевает:

Это её любимая песня.

Владик выучил меридианы, потом достал бледно-голубую контурную карту полушарий и принялся её раскрашивать, как Кира Петровна велела: океаны — синим, низменности — зелёным, горы — коричневым…

Ему нравилась эта работа. Слепая карта с каждой минутой словно оживает, и вот уже под рукой тянутся горные хребты, зеленеют поля и голубеет бескрайное море.

Интересно, а почему это реки на карте очень похожи на деревья?

Маленькие речки — это веточки, они соединяются в реки побольше, а те сливаются в одну большую реку, которая течёт к морю. Это как будто ствол.

Только реки растут сверху, а деревья снизу. Сначала корень, потом ствол, потом ветки…

А вон те деревца, в парке, те ещё, ох, не скоро вырастут!

А какая она смелая, та девочка с красными бантами! Не побоялась двух мальчиков. Как она топнула ногой! Молодчина!

Интересно, а зачем ей понадобился старый кинжал? И почему он оказался нарисованным у неё в альбоме?

Надо будет завтра обязательно отнести ей кинжал. А кстати, где он?

Владик бросил карандаш, оставил недокрашенной карту полушарий, подошёл к своей кровати, вытащил из-под неё «ящик сокровищ» и начал в нём рыться.

Рылся-рылся и вдруг закричал на всю квартиру:

— Тётя Феня!

— Что?

Он побежал на кухню. Тётя Феня, в клеёнчатом фартуке и белом платке, стояла у газовой плиты и большой ложкой помешивала в кастрюле.

— Тётя Феня, вы ничего не брали у меня из ящика? — крикнул Владик.

— Из какого ящика? Который под твоей коечкой стоит? — переспросила тётя Феня и, выпятив губы, поднесла ложку ко рту. — Ох, батюшки, пересолила! — Она подошла к крану. — Погоди, сынок, дай сообразить, как дело-то было! Как ты уехал в лагерь, у нас тут ремонт был, верно?

— При чём тут ремонт?

— Сейчас разберёмся!

Тётя Феня добавила воды в кастрюлю и снова отведала горячего супу.

— Ох, батюшки, теперь вроде маловато соли! — Она взяла деревянную солонину и щепотью загребла соль. — Стало быть, значит, был ремонт. Двинула я твою коечку — может, там что лишнее, всякий хлам дома держать тоже не приходится… И вдруг вижу: батюшки, никак оружие! Это что ж такое? Ведь этакая штука… ведь она вещь опасная…

— Да какая же она опасная! Старая, ржавая, тупая! — возмутился Владик. Он засунул руки в карманы и кулаками подтянул кверху брюки: так он делал всегда, когда сердился. — Ну и что же? Вы её выкинули, что ли?

— Ничего я не выкидывала! — Тётя Феня положила ложку на край плиты, подбоченилась и повернулась к Владику: — Ты мне вот что скажи: чего тебе вдруг приспичило?

— Ничего не приспичило, а просто надо.

— Ишь ты, какой активист: «надо»! А для чего надо? Для какой такой шалости?

— И вовсе не для шалости, а просто надо для одной… ну, для одного человека.

— Для какого такого человека?

— Для одной… для девочки…

— Для девочки?.. — протянула тётя Феня. — А девочке это уж и вовсе не к лицу. Разве уж хулиганка какая последняя.

Владик вышел из себя:

— Если не знаете, так нечего говорить! А вы лучше скажите, куда дели?

— Никуда я не дела. Куда дела, там и лежит, сказала тётя Феня и снова повернулась к плите.

Долго Владик уламывал неподатливую тётю Феню, пока наконец не дознался, что она во время ремонта сложила всякий хлам в худое ведро и вынесла в сарайчик. Может, кинжал там, а может, и не там, и пускай Владик не мешается, а то скоро папа с мамой придут, а у неё ещё второе не готово!

Но Владик уже не слушал старую ворчунью. Он снял с гвоздя ключ на тесёмке и побежал к сарайчику.

Немало пришлось ему потрудиться в тесном, полутёмном углу. Там были сложены дрова. Упрямая тётя Феня неизвестно для чего заставила их взять с собой, когда переезжали на новую квартиру. Владик перекидал множество тяжёлых сосновых поленьев с тонкой коричневой корой, похожей на луковичную шелуху.

Поленья были колючие — того и гляди, занозишь руку. «И зачем я только связался с этим делом! — думал Владик. — Нет, Петька правильно говорит: не связывайся с девчонками». Вот и сейчас. Он ещё почти не знаком с ней, а уже сколько возни. Бросить бы всё, и дело с концом!

Да, легко сказать — бросить! А как же завтра?.. Ведь она придёт в Детский парк, будет сидеть там на лавочке, сердито посматривая по сторонам своими не то серыми, не то голубыми глазищами. А потом увидит, что Владик не пришёл, и решит: «Владик Ваньков — лгун и обманщик. А ещё честное пионерское дал!»