Марк Ефетов - Игорь-якорь

И надо же, чтобы парню так повезло: в металлической шкатулке, которую юные аквалангисты вытащили со дна Дуная, оказался дневник советского морского офицера по имени Иван!

Нет, Миша не знал больше никаких подробностей. Он стремглав помчался в школу сообщить о своей находке. А там уже машина завертелась. Из школы позвонили в секцию подводного спорта, а дневник офицера у Миши забрали. До того времени, когда примчались на грузовой машине спортсмены с масками и кислородными баллонами — всем, словом, подводным снаряжением, Миша успел только просмотреть дневник. На сгибах сложенной вдвое тетрадки буквы стёрлись, и прочесть ничего нельзя было. Но зато чёткими и ясными были строчки, где Иван, автор дневника, выписал слова российского вице-адмирала В. А. Корнилова. Миша не только списал эти строчки, но успел их запомнить, хотя специально и не заучивал.

И сейчас он с гордостью и с выражением прочитал их по памяти Наталии Ивановне.

Вот слова вице-адмирала Корнилова, которые записал в свой дневник советский морской офицер, по имени Иван, и навсегда запомнил мальчик Миша из болгарского порта Никополь:

«Будем драться до последнего. Отступать нам некуда — сзади нас море. Всем начальникам запрещаю бить отбой; барабанщики должны забыть этот бой. Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите такого начальника; заколите барабанщика, который осмелится ударить позорный бой! Товарищи! Если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот подлец будет из вас, кто не убьёт меня».

Наталия Ивановна слушала Мишу молча, опустив голову на руки. Она ни разу не прервала его речь, не перебивала, не спрашивала. И только когда он произнёс имя вице-адмирала Корнилова, воскликнула:

— Корнилов?! Мой Ваня всегда говорил об этом русском адмирале. Он тоже, как герои Отечественной войны восемьсот двенадцатого года, был его кумиром.

Дед, не разобравшись, в чём дело, прикрикнул на внука:

— Ну, хватит рассказывать! Видишь, как ты хорошую женщину разволновал.

Ему, деду, хотелось одного — доставить радость каждому русскому. Ведь все русские были для него дорогими земляками, посланцами родины, которую он давно оставил, но забыть не мог.

Подкатил маленький автобус, раскрылась дверца, и шофёр сказал:

— Наталия Ивановна, просим!

— Так где же этот дневник, где всё, что нашли на дне, где всё это? — Наталия Ивановна взяла Мишу за плечи и в волнении сжала их.

Старик при этом совсем расстроился:

— Вот видишь, Мишка, что ты наделал?!

Розы, которые дед преподнёс Наталии Ивановне, лежали на скамье — она, видно, о них совсем забыла. И это тоже обидело старика. Он совсем-совсем не понял, что в этот час произошло нечто большое, важное, что его внук не столько расстроил эту русскую женщину, сколько помог ей в самом для неё главном.

А Миша всё отлично понимал. Он сказал:

— Вы едете в Плевен. Там есть спортивный клуб и в клубе этом секция подводников. Они приезжают к нам, потому что у них Дуная нет. Вы их найдёте там — высокие такие ребята, спортсмены, одним словом. Они хорошие. Они всё-всё вам расскажут…

— А дневник? — спросила Наталия Ивановна.

— И дневник. Всё у них. Они всё увезли. Счастливо вам. До свиданья…

— Спасибо! — сказала на прощание Наталия Ивановна. Она не забыла взять розы и ещё раз сказала спасибо старику…

В Плевене автобус с командой «Сатурна» остановился на городской площади возле почтамта. Наталия Ивановна спросила, есть ли там телеграф и, пока моряки осматривали главную городскую площадь, отправила Якову Петровичу телеграмму:

«От тебя ничего нет, сообщи, есть ли вести от Игоря».

А что мог Яков Петрович сообщить об Игоре? Конечно же, после туманного разговора со «Справкой» он пошёл к начальнику пароходства и узнал всё, что было к тому времени известно.

А известно к тому времени было немногое и очень безрадостное. Радист «Черноморска» успел передать только несколько слов:

«Нас бомбят тчк Сильно повреждена рубка тчк Там Круг и Смирнов тчк Сообщу…»

На этом радиограмма оборвалась. И «Черноморск» не отвечал на запросы с берега.

Что с ним? Повреждена рация или погиб теплоход? Этого в тот момент никто не знал…

…В Плевен Наталия Ивановна приехала в воскресенье. Весёлые оркестры шагали по мостовой, а в кольце зрителей, хлопающих в такт ладонями или скандирующих, танцевали девушки и парни.

Шумным и весёлым было воскресенье в Плевене. Дымилась и аппетитно пахла варёная кукуруза. С ней соперничали жареные каштаны и калёные орешки. И Наталии Ивановне показалось, что она в родном приморском городе. Запахи варёной кукурузы напомнили ей такое же воскресенье много лет назад. Она гуляла тогда по Приморскому бульвару с Ванечкой, и он просил: «Ма, купи пшёнку». Так в её городе называли кукурузу. Это было любимое лакомство Ивана…