Виктория Вартан: Быть похожим на Давида Сасунского

— А зачем?

— Понимаешь, он ни разу не был в Ереване. Надо показать мальчику город, а главное — памятник Давиду Сасунскому. Он просто бредит им.

— Правда, папа, возьми и меня с собой. Ну, пожалуйста, прошу тебя, возьми меня с собой в Ереван!

— Нет, Давид-джан, не смогу. Дел у меня там по горло, и я буду очень и очень занят. Понимаешь, сынок, некогда мне будет показывать тебе город и его музеи. Мы поедем туда осенью, на октябрьские праздники. Я, мама и ты. И остановимся у тёти Марго, маминой сестры, что гостила у нас прошлым летом. Она уже давно ждёт нас к себе в гости. А сейчас, сынок, мне будет очень неудобно: я ведь буду жить в гостинице вместе со своим сослуживцем. Да и еду я туда всего на два дня.

И несмотря на просьбы Давида и его матери, отец уехал вчера в Ереван без него… «Раз так, — решил втихомолку Давид, — я сам, один отправлюсь в Ереван. Я знаю туда дорогу. Пешком дойду туда». Он слышал, взрослые часто при нем говорили, что до Еревана рукой подать.

Давид вышел за пределы посёлка. Солнце стояло уже высоко над горами. Оно было белое-белое, даже глазам стало больно смотреть на него. И ни единого облачка на небе. «Значит, день будет жаркий», — решил Давид. Он порадовался, что надел серую полотняную кепчонку.

Тут, в низине, главная асфальтированная дорога, что проложена посередине посёлка, выбегает в долину, затем раздваивается. У самой развилки дорог он увидел невысокий столб с дорожными указателями. Но и без этих голубых стрелок он знал, что, которая пошире, ведёт к Еревану. Давид посмотрел в сторону посёлка, прислушался, однако он ушёл достаточно далеко, и сюда никакие звуки из посёлка не доносились. Как ни напрягай слух, ничего не услышишь. Даже лая собак. В неподвижном знойном воздухе стоял неумолчный звон кузнечиков и разных других насекомых.

Внезапно из гущи высокой, иссохшей добела придорожной травы выпорхнула какая-то серая птица и исчезла высоко в синеве неба. От неожиданности Давид шарахнулся в сторону. Он потянул носом — пахло сухим чабрецом, чем-то ещё приятным — и снова посмотрел на видневшиеся вдали крыши домов, прятавшихся от зноя в густой зелени фруктовых садов. «Если мама и хватится меня, то лишь к вечеру, конечно, когда вернётся с птицефермы», — подумал он и быстро зашагал по асфальту.

Едва он подумал об этом, как услышал шум приближающейся со стороны посёлка машины. Неужели его уже хватились? Он кубарем скатился в придорожный ров, спрятался в высокой и пыльной, пахнувшей сеном траве. Но машина не останавливаясь промчалась мимо. Пронесло! Давид встал, с облегчением вздохнул и поглядел машине вслед.

Легко сказать — пойти пешком в Ереван. Не так-то это просто оказалось на деле. Вот уже два часа он шагает по такой жаре, а дороге всё нет конца. Сверху нещадно палит солнце, а внизу, под ногами, раскалённый асфальт. Изредка мимо проносятся грузовики и переполненные пассажирами рейсовые автобусы. Но хоть бы одна машина остановилась! Правда, он ни разу и не догадался поднять руку.

Зной усилился. Давид облизал сухие губы и оглядел из-под руки местность. Кругом, насколько хватало глаз, зеленели виноградники. Горы уже синели где-то далеко позади. Справа и слева от дороги, под прямым углом к ней тянулись ряды виноградных лоз.

Внезапно Давид почувствовал страшную жажду. Он достал из сумки бутылку с водой и сделал несколько жадных глотков. Вода оказалась тёплая-тёплая. Противно стало пить. Он отёр рукавом пот с лица… Может, поесть? Но только не тут на солнцепёке. И он перепрыгнул через ров, заросший чертополохом и всякими другими сорняками.

Тут, в тени виноградных лоз, обвивавших бетонные столбы, веяло приятной прохладой. Из гущи виноградных листьев аппетитно выглядывали крутые гроздья чёрного винограда, подёрнутого тончайшей жемчужной пылью. И вдруг ему очень захотелось винограда с сыром и хлебом.

Не успел он доесть хлеб с сыром и виноградом, как вдруг где-то справа от него послышался громкий, заливистый лай собаки. Через несколько минут из-за гущи спутанных виноградных лоз выскочил огромный волкодав и кинулся к нему. Сердце у мальчика неистово забилось от страха, но он не растерялся: схватил с земли камень и бросил в собаку. Он понял, что попал в неё, так как волкодав, дико взвизгнув от боли, исчез в винограднике так же неожиданно, как и появился. Давид тревожно оглянулся, пытаясь унять бешено стучавшее сердце. Однако через пять минут снова раздался лай, и уже не одной собаки, а целой своры. Давиду стало страшно, но он лихорадочно стал искать глазами: чем бы защититься? У самой обочины дороги лежал большой, увесистый камень. Он перепрыгнул через ров и обеими руками поднял кусок гранита.