— Смотрите, и собака рядом! — крикнул кто-то. — Да ведь это Давид идёт! Клянусь чем хотите, это Давид со своей собакой.
— Это Давид, мой мальчик! — вскричала, задыхаясь от бега, тётя Аревик. — Вай, да буду я твоей жертвой, сынок! Жив, жив и невредим…
Спустя несколько минут она крепко обнимала Давида, взъерошенного, с осунувшимся лицом и оторванным рукавом, но счастливого. Рядом прыгал от радости пёс Санасар.
— Мама, мама! — говорил Давид, уклоняясь от поцелуев. — Помнишь, как злые пахлеваны Аслан и Какан связали по рукам и ногам Давида Сасунского и бросили в горах? Помнишь, как он разорвал верёвки и освободился, помнишь? Я тоже, как Давид Сасунский, освободился из плена. И знаешь, кто мне помог разорвать верёвки? Санасар! Он зубами дёргал, дёргал за верёвку, а я поднатужился — и разорвал её. Честное слово, не веришь? Спроси Армена и Сурена. Смотри, смотри: даже следы верёвок остались на руках! И ни капельки, ни капельки не боялся, честное слово! А всё потому, что со мной был мой верный Санасар!
Сурен в тот же день слёг в жестокой лихорадке, и его увезли в больницу, потому что к вечеру поднялась высокая температура и он, не переставая, всё время бредил, упоминая каких-то волков, Давида, дерево и ещё о чём-то странном и непонятном.
После того как увезли брата, Армен весь вечер ходил по дому и по двору как неприкаянный, всё у него валилось из рук, он едва дождался прихода матери.
— Мам, ну как Сурик? Лучше ему?
— Слава богу, лучше немного, заснул, — усталым голосом ответила мать. — Но он ещё долго пролежит там. Врач сказал, что его надо серьёзно лечить.
— А от чего же его будут лечить?
— От чего?.. — машинально повторила за Арменом мать. — От чего, говоришь? — И вдруг в упор посмотрела сыну в глаза: — А сам ты не догадываешься?..
Пешком к Давиду Сасунскому

Если бы автобус не остановился…
В это жаркое августовское утро, как только захлопнулась за матерью калитка, Давид лихорадочно стал собираться в дорогу. Он отрезал хлеба и овечьего сыра, налил в пол-литровую бутылку воды, сложил всё это в холщовую сумку и, оставив на столе записку, в которой наскоро нацарапал: «Мама, я пошёл в Ереван, вернусь только к вечеру», вышел из дому. За ним увязалась было его собака, но Давид загнал её снова во двор и приказал:
— Ты останешься дома, Санасар. Понятно?
Пёс, наклонив голову в знак покорности, глянул на мальчика умными, преданными глазами.
«Разве это справедливо, — размышлял мальчик, шагая по улице, — что я ни разу не видел памятника Давиду Сасунскому?» Он не видел памятника даже на картинке! Подумать только, родиться таким же сильным и бесстрашным, как Давид Сасунский, быть таким похожим — сколько раз мама сама говорила ему об этом! — на легендарного народного богатыря, носить его имя и ни разу в жизни не увидеть памятника, который много лет назад поставили герою в Ереване. Где же справедливость? Да и узнал он об этом памятнике недавно — всего лишь несколько дней тому назад. От мамы.
— Мама, а какой был из себя Давид Сасунский? — спросил однажды Давид свою мать, после того как она рассказала ему об одном из бесчисленных подвигов народного героя. — Как я хотел бы увидеть хотя бы его фотокарточку!
— Ишь чего захотел! — рассмеялась мать. — Тогда ведь фотографии и в помине не было. Но моя бабушка рассказывала, какой он был из себя: высокий, богатырского сложения. И знаешь, сынок, у него были точно такие же чёрные кудри и большие глаза, как у тебя. — Потом вдруг, словно вспомнив что-то очень важное, воскликнула: — Вай, совсем запамятовала! Надо же такое! Ведь в Ереване на привокзальной площади стоит памятник Давиду Сасунскому — он верхом на своём коне и с мечом в руке. Да, да, сынок, я видела сама этот памятник, когда ездила туда к тёте Марго в гости. Ты его тоже обязательно увидишь. Отец часто ездит в Ереван по своим служебным делам, я попрошу его как-нибудь взять и тебя. Тогда ты своими глазами увидишь этот замечательный памятник — стоит посередине бассейна скала, а на этой скале верхом на вздыбленном коне Давид Сасунский с огромным мечом в руке.
И вчера утром, когда отец собирался в очередную командировку в Ереван, мать попросила:
— Левон, может, ты заберёшь с собой и Давида, а?
Читать дальше