Клара Моисеева - Рыцарь XX века

Настал день премьеры, и автор пьесы смог убедиться в том, что зрители с интересом и пониманием относятся к спектаклю. «Последний взнос» шел с большим успехом. Пьеса была особенно близка и понятна людям неимущим. Ведь героями ее были бедные люди. Чиновник, всю жизнь проживший в нужде, захотел выполнить желание жены и купить мебель в кредит. Они верили, что выплатят вовремя все деньги и наконец обставят свою маленькую квартиру. Жена относилась к мужу с большим уважением, гордилась его честностью и благородством. Она радовалась — ведь уже сделано несколько взносов. Но доходы маленького чиновника ничтожны. Вскоре выяснилось, что платить нечем. Жизнь жестока. Бедному человеку недоступны даже самые маленькие радости. Мебель, взятая в кредит, стала причиной несчастий. Прежде честный и порядочный человек стал вруном, жуликом, мошенником. Старые друзья разочарованы. Они отвернулись от бесчестного человека. Но больше всех страдает его жена. Ее муж — неузнаваем. Она не может без слез видеть, как он опускается, каким стал ничтожным. Куда девалось его благородство? «Я не узнаю тебя, — говорит она мужу. — Будь проклята эта мебель! Уж лучше жить в пустом доме!»

Сделан последний взнос, но какой ценой? Бедный чиновник всеми покинут. Ушла жена. Он одинок и несчастен. Как правдива эта печальная история!

Фатин Шубаши искренне и правдиво сыграла роль жены чиновника. Как-то после спектакля, когда аль-Хамиси благодарил труппу за прекрасное исполнение, Фатин сказала ему:

— Как хорошо вы показали судьбу маленького человека. В поисках самой крошечной радости он теряет свое человеческое достоинство. Я благодарна вам за то, что вы дали мне роль этой несчастной женщины. Я вижу, зрители сочувствуют, жалеют неудачников. У меня такое ощущение, будто я сделала что-то полезное.

— А у меня такое ощущение, будто я заглянул в дом чиновника. Вы так прониклись настроением пьесы, так тонко воспроизвели характер героини, что забываешь об игре и думаешь о нашей трудной жизни. Нужно большое искусство, чтобы заставить зрителя забыть об актерах и отдаться размышлениям над бедами героев. Если наши зрители задумаются над судьбой маленького, неустроенного человека в Египте, возможно, они захотят что-то изменить к лучшему? Тогда мы сможем поверить, что трудились не напрасно. Спасибо вам, Фатин. Вы доставили мне истинную радость!

— Но еще большую радость доставили вы мне, — призналась смущенная актриса. — Эти дни я чувствую себя счастливой. Не часто бывает, чтобы молодая актриса принимала участие в спектакле, который ей очень нравится, и чтобы спектакль этот был поставлен таким талантливым режиссером.

— Талантливым? — рассмеялся аль-Хамиси. — Не уверен, заслужил ли это трогательное признание.

— Знаете ли вы, как мы, молодые актеры, любим вашу лирику? — сказала смущенная Фатин. — Талант во всем. Ваши стихи так образны, так музыкальны… Я не критик, мне трудно найти достойные слова, чтобы выразить свое восхищение.

— Милая Фатин, как хорошо, что вы не критик, а просто мой читатель — читатель изысканный, с большим вкусом. Спасибо!

Как странно: никто из самых именитых критиков так не радовал его похвалами, как признание этой очаровательной Фатин.

— Я провожу вас, милая Фатин, — предложил аль-Хамиси.

— Чудесно! Редкий случай, когда я смогу вам прочесть несколько строк моего любимого стихотворения.

Они сели в машину, и Фатин прочла:

«К любви» — самое прекрасное стихотворение. Впрочем, все любимы. Знаете, устаз, в нашем доме то и дело слышно имя аль-Хамиси. И как случилось такое чудо, что сам поэт бывает у нас?

«Это звучит как признание в любви… — подумал поэт, прощаясь с Фатин. — Боже мой, как это прекрасно! И как неожиданно. Я так одинок! Я так нуждаюсь в добром слове настоящего друга. Как хороша Фатин! Мне всегда казалось, что я обречен на одиночество. Возможно ли, что есть душа, которая стремится к моей душе? А я люблю Фатин».