Анна Бодрова - Аринкино утро

В сенях, когда-то тёмных, теперь горит фонарь «летучая мышь», всё видно, и веничек для очистки сапог от снега, и дверь не надо шарить на ощупь, а в самой избе тепло, чисто, уютно. У двери вдоль стены гвоздики набиты, чтоб одёвку вешать, а не бросать куда попало. Не успеешь голову поднять, как плакат тебя по глазам хлещет: «Просьба не курить и не плевать». И просить не надо, кто ж на чистый пол будет плевать? А вот с куревом — это уж совсем никуда не годится. Неужто за каждым разом, как захотелось покурить, надо бежать из избы? Это в мороз-то? Этак каждый взад-вперёд — считай, что целый вечер дверь нараспашку будет, никакого тепла не наберёшься. Но досужий дядя Филипп и тут свою смекалку проявил: соорудил из старых противней колпак, к нему изогнутую трубу припаял, а трубу в дымоход голландки вывел. Сидит человек под колпаком, как под зонтом, покуривает, возле печки тепло, одно удовольствие, дымок зелёной струйкой вылетает в трубу. Накурился один, тут же другой его место занимает. Стул под колпаком никогда не пустует и считается самым любимым местом.

Кто-то из дома притащил громадный, в обхват, чугун: засыпали его песком, туда окурки и пепел сбрасывают.

Комсомольцы радовались, что их дела не оставались незамеченными. Их дела подхватывали и усовершенствовали.

Наконец-то наступили зимние каникулы.

В один из дней Аринка с Нисой катались с горки. В конце огорода была естественная гора, Симон выливал на неё несколько вёдер воды, и горка на диво была хороша. Летишь с неё, аж дух захватывает! Кататься с горки весело, но вот влезать на неё скучно и тяжело. И чтобы как-то скоротать время, Ниса придумывала всякие загадки.

— Знаешь, Аринка, в деревне волки церковь изъели, — таинственно поверяет она.

— Врёшь, не могут волки церковь есть, — авторитетно заявляет Аринка.

Ниса довольна, она смеётся, тихонько подвизгивая.

— Вот дура-а-а, — нараспев говорит она, — Волки — это так деревня называется. А церковь там из ели, поняла? — поясняет Ниса. У неё каждый день новые загадки и фокусы. И немудрено — её мать держит постоялый двор. Целый день в их доме толкутся чужие люди: там и шутки, и загадки, и острые словечки. Чего только Ниса не наслушается. А потом преподносит Аринке так, что та всегда в дурах остаётся. Вот и на этот раз Аринка чувствует себя одураченной. Насупленная, она тяжело взбирается в гору, таща за собою вдруг сразу отяжелевшие сани. Ниса, укутанная в большой платок, продёрнутый у неё под мышками и завязанный сзади большим узлом, похожа на тряпичный куль. На лице в маленькую щель выглядывают жёлтые глазки: хитрющие, лукавые. Переведя дыхание, досыта нахохотавшись, она опять наступает:

— Аринка, скажи «зелёный бор». Ну скажи.

— Отстань! — отмахивается от неё Аринка. Надоела ей эта глупая игра.

Но Ниса не отстаёт, толчётся под ногами, мешая идти, и всё твердит:

— Ну скажи «зелёный бор», ну скажи, вот те Христос, ничего не будет.

Аринка останавливается, подозрительно всматривается в её шельмовские глаза, пытаясь угадать: какая ещё каверза готовится там у неё? Но вместе с тем страшно хочется узнать, что же кроется в этих словах. Соблазн так велик, что Аринка не выдерживает и говорит:

— Ну «зелёный бор». Что дальше?

Ниса даже взвизгивает от радости.

— Твой батька — вор! — в рифму вскрикивает она и, закрыв лицо варежкой, плутовато поглядывает на Аринку одним глазом.

Аринке будто в лицо кипятком плеснули. Ей стало вдруг жарко. Она молча двинулась на Нису. Та испугалась её зловещего вида и стала пятиться.

— Ты что? Ты чего? Это же игра такая, просто складно говорится, ну что ты? — испуганно бормочет Ниса.

Сжав губы, Аринка коршуном налетает на неё, свалила с ног. Обнявшись, они кубарем покатились с горки, а вслед за ними летели санки. Внизу Аринка ловко подмяла Нису под себя, села на неё верхом и, вцепившись руками в платок, остервенело тыкала её лицом в снег.

— Вот тебе вор, вот тебе вор, — приговаривала она.

Ниса визжала, как поросёнок, брыкалась, но Аринка снова и снова тыкала её в снег. Наконец Нисе удалось вырваться, не оглядываясь, по-собачьи на четвереньках она удирала. Платок её сбился, мокрые волосы свисали на глаза. Забравшись на горку и почувствовав себя в безопасности, отряхнулась, поправила платок и, глядя на Аринку, крикнула:

— Подожди, всё мамке скажу, вот ужо...

Аринка, равнодушная ко всему, сидела в снегу. Ей не хотелось ни вставать, ни гнаться за Нисой, ни переругиваться с нею.