Николай Дубов - Родные и близкие. Почему нужно знать античную мифологию

— И что, мама сильно расстраивалась? — спросил Шевелев.

— Пхи, — точно, как мать, сказала Люба, — совсем не расстраивалась. Она, как бутылку запустила, вернулась в комнату и как начала хохотать. «Вот, — говорит, — донеча, как мы жениха наладили». Мы прямо до слез смеялись…

— А он потом не пакостил? Агроном ведь, начальство…

— Не… Наверно, побоялся, что мама его на смех поднимет. Разве бы мама смолчала? Она ведь никого не боится… Да он скоро и уволился, уехал куда-то. На него исполнительный лист пришел. Он сам оказался аморальный тип — от алиментов бегает… Только ты меня маме не выдавай, она сказала, чтобы я тебе про то сватовство не рассказывала…

Шевелев посмеялся вместе с Любой, хотя история эта вовсе не показалась ему смешной. Она воочию показала то, что давно не давало ему покоя. В жизни Марийки он сыграл скверную роль. Попросту изуродовал ей жизнь. Ну, тогда так сложились обстоятельства… Но ведь и потом, теперь он продолжает её уродовать. Не будь его, Марийка, быть может, так или иначе примирилась бы с судьбой, рано или поздно встретила бы человека, с которым у неё могла сложиться нормальная жизнь. А теперь ни вдова, ни мужняя жена… Сейчас хороша, привлекательна, да ведь надолго ли?.. Финал незадачливого сватовства тронул Шевелева. Значит, она любит его по-прежнему, ради него готова на всё. А отвечает ли он ей такой же любовью? Если по-честному, то ведь нет… Благодарность, нежная привязанность и если не врать себе, то и влечение тоже… Все это есть. Но ведь это не любовь. Человек живет ожиданием и надеждой. Чего может ожидать Марийка, на что надеяться?.. А он своими приездами поддерживает её любовь, бесплодное ожидание и беспочвенные надежды. В общем, как ни крути, он играет подлую роль. И не пора ли прекратить эту подлую игру?

Она оборвалась быстрее и совсем не так, как он хотел бы. Дома, как всегда, его встретили радостным оживлением, восхищались его загаром, всем видом хорошо отдохнувшего человека и наслаждались привезенным виноградом. Во время ужина он вдруг заметил, что Варя смотрит на него каким-то странным, не то изучающим, не то вопросительным взглядом.

— Ты что, Варя? — спросил он.

— А? Нет, ничего, просто задумалась.

Когда разошлись, Шевелев обнял Варю за плечи.

— Ну, рассказывай, как вы тут жили?

Варя мягко высвободилась.

— Подожди, я постелю. Жили, как всегда. Обыкновенно… А у тебя ничего не случилось?

Варя опять смотрела на него своим странным взглядом, и Шевелев благословил загар: он почувствовал, что лицо его вспыхнуло, как вспыхивало когда-то в мальчишестве

— У меня? — почти натурально удивился он. — Что могло случиться, если я вел совершенно растительный образ жизни?

— Ну, может, не сейчас, вообще?

— А что могло случиться вообще? Я не понимаю, о чём ты говоришь!

— Не знаю. Знать это можешь только ты.

— Но это же абракадабра какая-то! Ты спрашиваешь о том, чего не знаешь, а я должен отвечать то, чего не знаю?..

— Ну что ж, — помолчав, сказала Варя. — Раз так, значит, так и будет… Ложись, я пойду мыть посуду.

В смятении, почти панике Шевелев лихорадочно перебирал все возможности. Варя узнала? Но что, как, от кого? Проболталась Зинаида? Исключено. Кто-нибудь из знакомых? Не было во Фрунзенском ни одной знакомой души. Увидели, когда Марийка и Люба провожали его в Алуште? Он прилетел раньше, чем кто-либо мог рассказать… Да и вообще всё это вздор! Если бы Варя знала, она не стала бы задавать наводящих вопросов. Она всегда говорит прямо, в открытую. За всю их совместную жизнь не было ни одною исключения. Значит, это не знание, а только предположения, догадки, подозрения? Тогда ничего страшного: так или иначе их удастся рассеять…

Шевелев успокоился — и заснул. Сквозь сон он услышал, как «кукушка» — подарок Матвея — прокуковала восемь, отрыл глаза и ужаснулся: на дворе стоял белый день, Вари рядом не было, подушка её была не смята. Заснуть в первую ночь после месячной разлуки! Если возникли подозрения, то лучшего подтверждения не придумать… Он вскочил и, как был, босиком, пошел в кухню. Варя готовила завтрак.

— Что это значит? Ты не спала всю ночь?

— Нет, спала: я прикорнула на диванчике.

— Но почему ты не легла в постель?

— Жалко было будить: ты так сладко спал…

— Ни черта бы мне не сделалось! Что это за сон — крючком на диванчике… Вон веки припухли, круги под глазами.

— Ничего, сегодня наверстаю, отосплюсь.

Ночью, когда они легли и Шевелев потянулся к Варе, она отстранилась: