Галина Гордиенко: Назови меня полным именем

Сама Таисия не сказать чтобы сильно радовалась этому: Федор Федорович оказался настоящим деспотом. Она перестала быть чужой в классе, с ней теперь считались, но…

Таисия заплатила за это собственной свободой!

И платит до сих пор. Потому что Федор Федорович слышит только себя. И только собственное мнение для него важно. А Таисию он считает просто подопечной. До сих пор.

Он, как щенка беспомощного, подобрал ее на улице. Не хочет замечать, что Таисия выросла. Давно при паспорте и совершеннолетняя, даже по законам привередливой Европы.

Страшно подумать, ей скоро двадцать четыре!

Они практически одного возраста — подумаешь, восемь месяцев разницы, даже года нет. Но бессовестный Федор Федорович всегда вел себя так, будто Таисия лет на десять младше и совершеннейший несмышленыш.

Он со своей сестрой больше считался, а Ксюхе только‑только исполнилось девятнадцать.

Впрочем, Ксюха устроила бы ему, начни старший братец указывать, что делать, как делать, с кем дружить, где работать, где учиться или куда ходить по вечерам.

Ксюха почти такая же своенравная, как Федор Федорович. Они и внешне похожи, все‑таки родные брат и сестра, только Ксюха на голову ниже и раза в два тоньше.

И все равно выше ее, Таисии.

И солидно шире в плечах.

А уж насколько красивее…

Понятно, почему Федор Федорович с Таисией не считается! И до сих пор снисходительно зовет Мелкой. Смотрит на нее как на заморыша, который может упасть от легкого сквозняка. Или слечь от него же с воспалением легких.

Девушка посмотрела на фотографию бабы Поли и укоризненно подумала, что это она во всем виновата. Приняла нового знакомого слишком радушно. И как старшего, что уж совсем непонятно.

Баба Поля относилась к однокласснику Таисии как к единственному мужчине в доме. Звала четырнадцатилетнего мальчишку — как и все! — Федором Федоровичем. Причем с искренним уважением.

Вот он и распоясался.

Федор Федорович Бекасов снова нажал на кнопку звонка и раздраженно хмыкнул: рука тяжелая, как чугун, он едва поднимал ее. Пальцы слушались с трудом, даже опухли немного.

Явно перестарался сегодня!

До четырех часов пахал как вол, таскал в подвал мешки с цементом и каменной крошкой. Друг ближайший, Миха, свирепо орудовал у пресса, окутанный тончайшей пылью. Никакая марлевая маска не помогала — он все равно чихал, кашлял и периодически сплевывал в картонную коробку тягучую густую слюну.

Серега, третий компаньон, принимал свеженькую тротуарную плитку и аккуратно укладывал бруски в ящики, после обеда должен был подъехать заказчик, они с трудом успевали к назначенному времени.

Федор Федорович мрачно усмехнулся: зря они, наверное, перекупили этот бизнес у ребят из Молдавии — физически тяжелый, достаточно вредный, да еще и на самой окраине, раньше он и не подозревал, что в городе есть такие дыры. Пока не приобрели машины, добирались до цеха с пересадками, проклиная все на свете, а больше всего — собственную дурость. Проще, как иногда ругался Миха, иномарками торговать в приличной фирме — и зарабатывали бы не меньше, и не падали бы к вечеру.

Пожадничали, да. Но уж очень скромно молдаване запросили. Торопились уехать — какие‑то проблемы у парней появились, к ним уже дважды приходили судебные приставы. А бросать цех жалели — оборудование импортное, за аренду подвала за несколько лет вперед уплачено. И клиентами постоянными к этому времени обзавелись — как на все плюнуть? Лучше уж цех в надежные руки передать…

Вот Федор Федорович с друзьями и рискнули. Перехватили деньжат у кого могли, зато теперь «при своем свечном заводике».

В общем, все бы хорошо, но не отдохнуть толком. Свой бизнес — одноклассники это быстро поняли — не работа на чужого дядю «от сих до сих». Когда гуляешь, в голове невидимый калькулятор независимо от твоего желания щелкает — убытки подсчитывает, настроение портит.

И бизнес не бросить, жаль ведь. Именно дорожная плитка давала финансовую независимость, именно благодаря разноцветным брускам они чувствовали себя настоящими мужиками — самостоятельными и даже состоятельными.

Ну, почти состоятельными.

И Федор Федорович, и Миха, и Серега Жилин в прошлом году приобрели по квартире. Они не висели на родительских шеях, не выпрашивали карманные деньги, не отчитывались перед матерями, где, когда и с кем провели вечер…

Впрочем, правде мать с отцом не поверили бы. Даже Ксюха в лицо рассмеялась бы, скажи он, что вечерами едва успевает добраться до постели.