Галина Гордиенко - Назови меня полным именем

Федор Федорович так и не решился узнать, какие места занимали несчастные. И никогда даже мысленно не позволял себе вернуться к этому случаю.

Случай оказался не единственным. Он был первым в череде странных, необъяснимых происшествий.

Правда, врать Таисия никогда не умела, и Федор Федорович пожал плечами: кто знает…

И тут же зло одернул себя — глупости. Не хватало еще поверить во всю эту галиматью!

Створка окна снова хлопнула, вдоль позвоночника знакомо потянуло морозцем, и Федор Федорович неохотно признал: «Ладно‑ладно, я не бросил бы девчонку в любом случае. Обещал кому, не обещал… не важно. — Федор Федорович вытер носовым платком влажный от выступившей вдруг испарины лоб и с досадой подумал: — Ведь пропадет, дурашка! Она же не от мира сего. Совершенно нелепое существо, одну не оставить при всем желании, а я все‑таки не подонок…»

Федор Федорович настороженно прислушался: вроде бы рама не скрипела. В подъезде вообще стояла полнейшая тишина, почти неестественная в это время.

Только восемь вечера, люди возвращаются с работы, в квартирах должна звучать музыка, бубнить телевизоры, орать младенцы — почему же ТАК тихо? Или у него от глупого полудетского страха уши заложило?

Кстати, когда он вышел из машины, никакого ветра и в помине не было, с чего бы проклятой створке мотаться туда‑сюда…

Мистика!

Федор Федорович раздраженно сдвинул брови: в голову упорно лезла глупейшая мысль, что если бы он не соврал…

Он прекрасно помнил: баба Поля ложь ненавидела.

Любую.

А уж когда врут себе…

И Федор Федорович ожесточенно, всей ладонью, нажал на звонок.

— Но я, честное слово, никуда не хочу идти. Я устала, у меня книжка новая, я весь день мечтала упасть с ней на диван… — Таисия молола кофе и радовалась шуму, была законная причина помолчать.

— Книжка у нее… — раздраженно проворчал Федор Федорович. — Успеешь еще глаза испортить!

Таисия не ответила. Включила кофеварку и привычно удивилась, что она до сих пор работает, — еще папа ею пользовался. Сейчас такие же паровые кофеварки куда компактнее, Таисия видела в магазинах, а эта — настоящий монстр.

Зато кофеварка помнила времена, когда в доме звучал не только голос Таисии. И вообще она как‑то органично вписывалась в кухню, обставленную — с подачи бабы Поли — старинной тяжеловесной деревянной мебелью. Баба Поля по комиссионкам ее выискивала, а мама с папой не возражали: кухня считалась вотчиной старой няньки, она тут проводила большую часть времени.

Впрочем, Таисии нравилась резная деревянная мебель. И громоздкий буфет, в который свободно вмещалась вся посуда. И круглый стол, большой, удобный. И уютные кресла с гнутыми подлокотниками, в них так здорово сиделось. А на нянюшкином — лежала плоская подушка, когда‑то Таисия лично вышивала для нее наволочку.

Девушка и сейчас любила сидеть в этом кресле. Почему‑то казалось — подушка до сих пор хранила тепло бабы Поли, будто она только встала, вышла куда‑то и вот‑вот вернется.

Таисия выбрала самую красивую чашку — почти прозрачную, в желтую продольную полоску. Наполнила кофе, добавила топленого молока и полюбовалась на свет, как колышется за тонким фарфором темная тяжелая взвесь. Поставила чашку перед гостем и виновато улыбнулась:

— Ты же знаешь, я не люблю ходить по ресторанам.

— Речь всего лишь о кафе.

— И по кафе тоже.

— Глупости, сколько можно сидеть в четырех стенах!

— А я и не сижу, я работаю, ты же знаешь.

— Все работают, — отрезал Федор Федорович. Попробовал кофе и чуть мягче сказал: — И все, кроме тебя, находят время развлечься. Нормальные девчонки на дискотеки бегают, в клубы, в парки, и уж в кафе‑рестораны‑бары обязательно, где еще в наше время можно познакомиться с нормальными мужиками!..

— А Интернет?

— Твои новые дружки по Сети, я смотрю, в подъезде, перед дверью, толпами тусуются…

— Но я вовсе не рвусь знакомиться с парнями!

— И напрасно.

— К чему, у меня есть ты, — неумело польстила Таисия.

— Кончай придуриваться, — неожиданно разозлился Федор Федорович. Одним глотком допил кофе и прорычал: — Ты практически сразу дала понять, что считаешь меня только братом…

— Другом.

— Есть разница?!

— С братом не обязательны хорошие отношения, — виновато пробормотала Таисия. — И потом, ты меня до сих пор дразнишь Мелкой…

— Не дразню.

— Ну… зовешь, называешь, обзываешь — какая разница?

— А ты до сих пор веришь своей драгоценной бабе Поле? — ядовито усмехнулся Федор Федорович. — Ждешь, когда появится прекрасный принц на белом коне, прилюдно падет на колени и, протягивая к тебе влажные ручонки, провоет: «Таисия, свет очей моих»?