Василий Кондрашов - Рыжий - не рыжий

- Так будет лучше.

- Ты чего?.. Сдурел? - и Петька, порывисто дыша, вплотную подступил к Андрею.

- Петька! Ты же комсомолец!

- Механически выбыл!

- А совесть?

- Заткнись!

- Уйдем отсюда! - негромко, но требовательно прозвучал голос Андрея.

- Ты чего пристал? - и Петька стал угрожающе надвигаться на Андрея.- А ну катись!

- Не уйду!

- Не уйдешь?

И оба, сцепившись, глухо упали на крышу контейнера. Замелькали кулаки, загромыхала крыша. Шумно сопел Петька, от его злых ударов сдавленно постанывал Андрей. Не удержавшись, они сорвались с контейнера и упали на щебень. Охнув, Петька отвалился в сторону, а Андрей, поднявшись и не взглянув на него, неторопливо пошел по направлению к станции. Петька выкрикнул ему вслед:

- Ну, обожди! Я тебе сделаю! - Он пожалел, что, падая, оказался под Андреем и больно ударился о щебень. А то бы у него была хорошая возможность проучить этого мамкиного сынка.

И все же, несмотря на боль в боку, Петька ощущал какую-то непонятную радость. Уж не потому ли, что не вскрыл контейнер и завтрашний день будет таким же, как вчерашний, и все будут по-прежнему называть Петьку Вьюна просто хулиганом?

То ли от легкого весеннего морозца, то ли от первого прилетевшего скворца, высунувшего голову из нового скворечника, Петька ощущал такой прилив сил, что, казалось, перемахнет двухметровый забор без разбега или на полном ходу товарняка взлетит на подножку. Петька даже представил, как он лихо одолевает забор, за которым его встречает городской тренер по прыжкам в высоту и приглашает к себе в секцию, пророча ему титул олимпийского чемпиона. И вот он уже видит себя во главе спортивной делегации, его показывают по телевизору, и поселковые ребята с Андреем Самариным и Любкой Новоскольцевой завистливо таращат глаза, слушая диктора, который на весь Советский Союз и на весь поселок объявляет: «А это на ваших экранах идет наш новый олимпийский чемпион Петька Вьюн, взявший с первой попытки целых два с половиной метра. Прыжок двадцать первого века…»

- Ну, в кого ты такой уродился! - оборвал Петькины мечты голос матери.- Я дров жду, а он столбом стоит!

- Мам, как думаешь, забор я перепрыгну?

- Тебе калитки нет? Мне чтобы сейчас же дрова были!

- Сказал - наколю, значит, наколю.- Петька взял топор и оглядел кучу напиленных с осени чурбаков, в беспорядке лежавших у сарая. Он отобрал несколько, бросил на середину двора и взглянул на мать: - Чего раздетая вышла? Застынешь…

- Я привычная. Смотри, топор слезает, ненароком бы в голову не угодил.

- Не слетит. Я топорище расклинил.

Петька установил поустойчивей шишковатый чурбак, поплевал на ладони и занес топор за спину, через голову.

- Не карауль, мам, а то зашибу! - и с легким выдохом вонзил лезвие топора в надтреснувший верх чурбака.

- Ты его оставь, Петюш. Не расколоть. Вишь, он какой крепкий.

- А я что - слабак? - И Петька, собравшись в единый комок мускулов, с натугой поднял чуть повыше головы топор с чурбаком, развернул обухом к земле и ударил в пень, на котором кололи дрова. К Петькиным ногам легли сучковатые половинки.

Часть наколотых дров Петька отнес в дом, оставшиеся сложил в коридоре. Матери хватит их дня на два. Мелькнула мысль сходить к деду Авдею, он, наверно, дома. Как бы он не вспомнил про лед у колонки! Петька забыл поколоть его. Надо ночью, чтоб никто не видел. А что, если сейчас?

Петька открыл калитку, посмотрел, нет ли кого у колонки, помялся в нерешительности, затем схватил приставленный к воротам лом и побежал колоть лед. Частыми, торопливыми ударами взламывал он труднопреодолимую для деда Авдея «высотку». Острые пласты льда, которые мешали работать, Петька отшвыривал ногами.

- Давно бы так, внучок! Не все шалопаем быть. Вот и за ум взялся.

Бабка Матрена, поставив ведра и уложив на них коромысло, выжидающе стояла за спиной Петьки.

- Не за ум, а за лед.

- А я иду и думаю,- усаживаясь на перевернутое ведро, начала рассуждать бабка Матрена,- кто это нашу колонку обхаживает? Нанялся али как?

- Угадала. По рублю со двора.

- Ишь какой прыткий, за деньги-то. За такую-то уймищу и я смогу. Каждый день али как?

- По средам и пятницам,- продолжая торопливо скалывать лед, ответил Петька.

- Везет тебе, Петька, пра, везет,- с завистью всплеснула руками бабка Матрена.- У нас, поди, к етой колонке, никак, дворов сорок ходят. Деньжища-то какая!

- Оно ничего, да отец ругается,- бодро ответил Петька, скосив взгляд на обратившуюся в слух бабку