Людмила Матвеева - Продлёнка

Как хорошо, что Мария Юрьевна привела их сюда — она всегда умеет догадаться, куда им хочется.

Армен очень любит зоопарк, давно, лет с пяти. Но он не знал, что в зоопарке так весело. Раньше он ходил сюда с мамой, мама покупала мороженое без отказа, газировку — сколько хочешь и «фанту» тоже. «Фанта» — волшебный напиток, похожий сразу и на апельсиновый сок, и на газировку. «Фанта» пенилась и пузырилась в бумажном стаканчике, колола язык иголочками. В детстве Армен называл «фанту» колючей водичкой. Но это — в детстве. А теперь ему десять лет, теперь для него не в мороженом счастье. И не в колючей водичке, в конце концов. И даже не в слонах и тиграх, хотя они вон какие. Главное, самое-самое главное — не в этом. А в том, что на этих дорожках, под этими старыми деревьями, перед этими львами и леопардами он, Армен, вместе со всеми со своими ребятами, они пришли сюда все вместе, это было самое замечательное. Быть в зоопарке с мамой — одно, а с Игорем Ивановым — совсем другое. Потому что Игорь — лучший друг.

Армену сегодня кажется, что у льва грива стала гуще, что обезьянки скачут веселее, а птица-секретарь как-то особенно уморительно ходит подпрыгивающей своей походочкой.

Вчера Игорь Иванов сказал в классе:

— Моя мама может достать любые билеты, хоть на всю продлёнку: в новый цирк — пожалуйста, в детский театр или в уголок Дурова. Моя мама — человек с возможностями.

Игорь сказал это как-то важно, девчонки засмеялись. Армен подумал, что они, девчонки, не соображают, Армен им так и объяснил:

— Глупо смеяться. Если бы моя мама могла доставать всякие билеты, я бы очень гордился. И любой человек бы гордился.

Но Мария Юрьевна повела их не в цирк, не в театр, а в зоопарк. Она сказала, что лучше побыть на свежем воздухе и посмотреть зверей.

— Я так люблю зоопарк, — сказала Мария Юрьевна, — он как воспоминания детства. И утки на пруду, и хищники в неволе, и самый любимый мой зверь — верблюд.

— Верблюд? А почему он — самый любимый? — спросил Денис.

Это они уже ехали в метро, и все пассажиры обращали внимание на них, потому что даже если каждый скажет по одному только слову — получается шум. У всех на продлёнке голоса звонкие, а в метро гулко…

— Я люблю выносливость и неприхотливость, — ответила Мария Юрьевна. — Не только у верблюда — вообще. И чувство собственного достоинства.

Армену очень нравится, что Мария Юрьевна разговаривает с ними как со взрослыми. Пусть не всегда всё понятно, зато уважительно.

Даже мороженое, которое они успели съесть в зоопарке, было необыкновенным, и вафельный стаканчик не размяк, а хрустел и рассыпался во рту. Армен даже подумал, что необязательно это — продавать мороженое в зоопарке. Всё было и так хорошо, и весело, и дружно. Можно было обойтись и без мороженого. Но они не обошлись — такой уж это был день, щедрый, богатый, праздничный. Как будто хотел сказать ему, Армену, смуглому мальчику с чёрными глазами: «На, бери всё — и веселье, и друзей, и лохматых шакалов, и пыльных медведей, и рыжего льва, и лукавого слонёнка. И ещё на закуску пломбир в вафельном стаканчике. Ты всё равно запомнишь этот день, этот зоопарк — так уж запоминай сразу всё. И Армен понимал, чувствовал. Ему казалось, что его друг Игорь Иванов тоже понимает всё так же.

Игорь ел мороженое, у него остались белые усы над верхней губой. Он слизнул усы и сказал:

— У зебры полоски и у тигра полоски. Сговорились, что ли?

А яркие зебры встряхивали жёсткими гривками, в круглых глазах отражались облака.

Леопард сидел, подвернув под себя хвост, совсем по-кошачьи. Зубы у него как кинжалы. Улыбка? Угроза? Конечно, улыбка, решил Армен.

Тут в клетку вошла девушка в чёрном халате и с ведром, достала из ведра мясо и положила перед леопардом. Он схватил кусок, отвернулся от всех, занялся едой.

— Вы не боитесь? — спросила у девушки Мария Юрьевна. — Неужели совсем не боитесь?

— Что вы! Он же меня знает.

Девушка кивнула, заперла клетку на тяжёлый засов и пошла по дорожке к следующей клетке. Мария Юрьевна смотрела ей вслед, потом сказала:

— И никакой страховки. Вы хоть понимаете?

— Понимаем! — закричали все так громко, что леопард вздрогнул.

Девушка с ведром показалась Армену очень красивой. И хотя она была в рабочем чёрном халате, Армен почему-то вспомнил, как в прошлом году ходил с мамой в цирк и там была воздушная гимнастка в розовой юбочке и маленькой серебряной майке. Она быстро-быстро взбиралась по канату и вдруг полетела под самым куполом. Армен и сейчас помнит, как он почувствовал холодок, будто сам летел там. Гимнастка поймала на лету тонкими руками трапецию и стала весело качаться, сидя на трапеции, как девчонка на качелях, даже ногами болтала беззаботно, как будто дразнила всех, кто сидел внизу. А в следующий миг весь огромный цирк ахнул. Потому что воздушная гимнастка в своей трогательной розовой юбочке вдруг ринулась с сумасшедшей высоты прямо вниз. Как будто нырнула «ласточкой», но внизу была не вода, нет! Твёрдая арена была внизу. Музыка перестала играть. В полной тишине летела она — минуты? Секунды? Армен не знал, он зажмурился. А когда открыл глаза, увидел, что задержала гимнастку тонкая верёвка, прикреплённая к поясу. Почти невидимая верёвочка. «Лонжа называется», — шепнула мама. Красиво, конечно, — лонжа. А если вдруг оборвётся? Ну, не должна, крепкая, наверное. А — вдруг?..