Валентин Рыбин - Берег загадок

— Через день-другой и поедем... Может быть, даже вместе с пионерами поедем.

— Папа, но они уезжают завтра. Я там был. Я видел, они уже все палатки погрузили. Они ночуют на раскладушках прямо на улице.

— Ничего, успеем... Завтра утречком навестим их. А сейчас давай спать, я очень сильно устал.

Они легли на тахте и долго еще разговаривали об интернате и предстоящей учебе в школе.

Рано утром, когда Довран еще спал, Клычдурды-ага уложил в свой старый чемоданчик вещи Доврана, вскипятил чай и разбудил сына. Наспех они выпили по пиалке чаю и зашагали к карагачевой роще. Миновали камыши и, когда подходили к старой барже, сердце у Доврана дрогнуло.

— Папа, подожди — я сейчас...

Мальчик сбежал к берегу, залез в баржу, взял Падишаха и догнал отца.

— Папа, я его Аннагозели подарю. Мне он больше не нужен. Я уже большой. Да и не играют мальчишки в куклы...

Отец и сын вошли в карагачевую рощу и остановились. Роща была пуста — ни палаток, ничего другого. Только пепел от костра, да обрывки газет. Довран сокрушенно захлопал глазами и вновь чуть было не заплакал, но отец по-деловому рассудил:

— Ничего, сынок... Мы их догоним... Они на машине, а мы на катере! Посмотрим еще — кто быстрее! Как ты думаешь, обгоним мы их?

— Тогда быстрее, папа! — заторопился Довран и потянул отца за руку.

Отец и сын зашагали назад к дому, затем спустились к берегу и сели в лодку. Клычдурды-ага завел мотор БМК, вырулив из залива, понесся по мутно-коричневой быстрине, навстречу течению. Сердце Доврана переполнилось восторгом. Сидя рядом с отцом, он то и дело кричал ему что-то, но гул мотора был так звонок, что различить слова было невозможно. Клычдурды-ага понимал, что сын испытывает высшую человеческую радость и все время кивал ему в знак согласия...

В начале осени 1836 года парусники «Св. Гавриил» и «Св. Василий», после трехмесячного путешествия у юго-восточных берегов Каспия, вошли в мелководный Балханский залив и бросили якоря близ острова Даг-ада.

Было уже довольно прохладно. С севера в родные гнездовья возвращались птицы. Весь залив был покрыт белыми островками лебедей, чаек и фламинго. Птицы то и дело взлетали над синими волнами, шелестя крыльями, и кричали громко, нехотя уступая место парусникам. Далеко, на востоке величественно высвечивал в синеве Дигрем — вершина Большого Балхана.

Пока музуры (Музур— матрос на купеческом или промысловом судне Каспия) спускали на воду шлюпки, начальник экспедиции, колежский ассесор Григорий Силыч Карелин разглядывал в зрительную трубу горы. Стоял он у борта, в сером сюртуке и фуражке, через плечо на ремешке — полевая сумка. Рядом с ним, облокотившись на борт, покуривал трубку штабс-капитан Бларамберг. По палубе нетерпеливо прохаживался поручик Фелькнер, покрикивал на музуров, чтобы действовали поживее: время близится к вечеру, а надо до темна переправиться на сушу.

В то время как Карелин оглядывал горы, Бларамберг тихонько, но недовольно говорил ему:

— Рискуем, Силыч. Если до холодов не доберемся до Астрахани, то зимовать придется у кочевников. На Балханы можно было бы и не ходить. Отправились бы сразу к Карабогазскому заливу.

— Не мудри, Иван Федорович, — ровно отвечал Карелин. — Подняться на Балханы— моя давнишняя мечта. Оттуда увидим все, как на ладони. А Узбой — в первую очередь.

— Самое глупое в нашем путешествии может оказаться, что никакого Узбоя вовсе не существует, — усмехнулся Бларамберг. — Почему бы вам не поверить показаниям князя Урусова?

— Да потому что, как мне кажется, Урусов ошельмовал в свое время!

Карелин повысил голос, отчего Бларамберг разогнулся над бортом. Ученые посмотрели друг на друга с некоторым вызовом и вновь, в какой уж раз завели спор об Узбое: существует ли он, или есть только легенда о древней реке, протекавшей когда-то через Каракумы?

Летом, когда Карелин с командой высадился на Атреке и встретился с тамошним туркменским старшиной Киятом, тот рассказал ему, что Узбой существовал, но его перекрыли хивинцы. В дневниках, ранее побывавших здесь офицеров — Муравьева и Бассаргина, тоже говорится о том, что река была и сохранились ее берега. Но князь Урусов, выезжавший сюда после гибели экспедиции Бековича-Черкасского, заявил Петру Первому: никакой реки он не нашел, и в природе ее не существует, а есть лишь одни легенды и выдумки о ней.

Сейчас, как никогда, Карелин был близок к разгадке истины. Надо только поскорее подняться на Балханы и оглядеть местность вокруг.