Любовь Воронкова - Волшебный берег

— Это за морем, — сказал Лёня.

— Вот и через море они летят, — продолжал Тополь. — Они мне рассказывали. Очень тяжело лететь через море — ведь не сядешь на воду, не отдохнёшь! Они ведь не чайки. И не утки.

— Ой, бедные! — вздохнула Аринка.

— А всё-таки летят домой. Но могли бы и не прилетать. Там ведь, в этой Африке, снегу не бывает. Но вот — летят. Домой летят, на родину. А как прилетят, то и поют, и радуются, что вот они дома!

И Тополь прошелестел тревожным шелестом:

— Я очень люблю своих скворцов. И всё боюсь, не обидел бы их кто. Тут и куница, и ястреб… Да и человек. Ведь сами знаете — не всякий человек бывает Человеком.

— Наш Лёня теперь будет слабых защищать! — сказала Аринка. — Только он сам не очень сильный. Корней сильнее.

— Ничего, ещё и твоему Корнею достанется, — сурово сказал Лёня. — Я тоже буду сильный.

— Да, Лёня, да, Лёня, — зашумел Тополь. — Доброму нужно быть сильным. Потому что добрый своей силой зла не наделает да и от злого защитит. Пожалуйста, будь сильным, будь сильным!

— Буду, — твёрдо ответил Лёня.

В это время в бессчётный раз прилетел Скворец. Он отдал детям слизняка и сел на ветку отдохнуть.

— Полдень. Передышка. Можно и песенку спеть.

И он тут же запел, зачирикал воробьём, зазвенел жаворонком, закудахтал курицей, заскрипел калиткой, залился соловьём… Ведь известно, что скворцы умеют всех передразнивать и все звуки, которые слышат, умеют повторять в своей песенке.

Скворец пустил соловьиную трель и поглядел вниз.

— Ну как, повеселил я вас?

— Повеселил, спасибо! — сказал Лёня.

— Спасибо! — повторила и Аринка.

— А теперь за работу! — крикнул Скворец. И улетел.

— Вот милый какой! — сказала Аринка. — Сколько трудится, а всё весёлый!

— Да ведь настоящим людям труд не в тягость, а в радость. Только лодырям работа всегда в тягость… — прошелестел Тополь.

В это время до них долетел звонкий Фенин голос:

— Ребята, где вы там? Куда пропали?!

— Идём! — крикнул Лёня.

— Бежим!.. — крикнула Аринка.

Они попрощались с Тополем и скворцами. И побежали к Фене.

— Ступайте домой, — сказала Феня, — обедать пора.

За калиткой их встретил Дружок. Он так обрадовался, когда увидел Лёню, что начал прыгать и визжать и всё старался лизнуть его в лицо.

Лёне стало стыдно, он совсем и забыл про своего Дружка!

— А ты до сих пор ждёшь?

— А как же! — радостно пролаял Дружок. — Ведь ты велел дожидаться!

— А если бы я до завтра не пришёл, ты всё и сидел бы и ждал?

— Всё и сидел бы. Ты велел ждать — ну и жду. И неделю ждал бы.

— А если всю жизнь?

— И всю жизнь ждал бы-ы-ы! — проскулил Дружок.

— Что ты, Дружок, всё лаешь да скулишь! — прикрикнула Аринка.

А Лёня ласково погладил его по лбу, по мягким ушам. И Дружок сразу забыл, как долго он ждал Лёню, как было ему жарко, как хотелось пить, как он выл потихоньку и жаловался на Лёню. Его погладили по ушам — вот он уже и счастливый!

— Пойду напьюсь! — весело гавкнул он. И, закрутив хвост, побежал к озеру.

Лёня встал пораньше и отправился в пионерский лагерь. Лагерь стоял у самой реки, в берёзовой роще.

Лёня ещё не дорос, чтобы носить пионерский галстук, и в лагерь его не брали. Но он хорошо знал туда дорогу. Он вообще знал все дороги вокруг своего села. А почему бы и не знать? Не чужой.

Дружок увязался было за ним, но Лёня велел ему остаться дома. Неизвестно ещё, пустят ли самого Лёню в лагерь. А если пустят Лёню, то неизвестно, пустят ли Дружка. А оставить его у чужих ворот всё-таки опасно. Среди пионеров тоже есть «герои», которым одно удовольствие запустить в собаку камнем или палкой.

Лёня шёл лугом по узенькой, розовой от солнца тропинке. Густая, набитая цветами, трава стояла по сторонам. Ромашки глядели на Лёню жёлтыми глазками, колокольчики кивали ему со всех сторон, маленькие дикие гвоздички вспыхивали, как малиновые искорки, — они очень старались обратить на себя внимание. А белая душистая кашка выбегала на самую тропинку, прямо под ноги.

— Я хоть и не крупная, и не яркая, но зато какой сладкий у меня запах — чувствуешь?

— Всё вижу, — отвечал Лёня, — всё чувствую!

Вдруг он заметил, что по лугу катятся тёплые золотые волны и все цветы поворачиваются в ту сторону, откуда эти волны идут. У Лёни стукнуло сердце.

Он уже видел такие волны, он знал их! Лёня поднял глаза — по лугу в своей золотой одежде тихо шло Солнышко.

— Солнышко, закройся немножко! — закричал Лёня и прикрыл глаза рукой. — Мне глазам больно!