Фред Лорд - Слово имеет кенгуру

При слове «лопата» Червь начал так извиваться, будто его разорвали на кусочки.

— Прошу прощения, я не знал, что это слово вам не по душе,— извинился я.—А скажите, если вас разрезать пополам, обе части вновь срастутся?

— Нет,— сказал Червь,— у большинства червей в таких случаях только одна половина отращивает новую голову или хвост, другая же половина погибает. Иногда умирают обе половины. А вот один наш родственник, полосатый, как тигр, червь, настолько живуч, что если его разрезать на двадцать кусков, восемнадцать из них превратятся в новых червей. Правда, иногда происходят досадные ошибки, и некоторые куски отращивают две головы или два хвоста.

— Я всегда путаю, где у вас голова, а где хвост. А что это за лента в середине, вроде пояса?

— Это и есть поясок. Ученые называют его «клителлум».

— Ой, как трудно выговорить. Очень славный поясок, И давно он у вас?

— У каждого червяка есть свой пояс. В нем выделяется слизь, в которую мы кладем по пять-шесть яиц. Потом этот поясок долой — и, смотришь, он уже превратился в кокон. Прошло недельки три-четыре, и вот уже выползает на свет маленький червячок. Что вы так морщитесь? — внезапно спросил он.— Да, мы маленькие существа. Не сочтите меня хвастуном, но Чарльз очень высоко отзывался о том, как ловко мы хватаем листок за острый конец и втаскиваем его к себе в нору. Удивляло его и то, как искусно мы закладываем на день свои норы камешками и глиной, а ночью открываем их, когда надо выползать за едой.

— А днем вам, наверное, нет покоя от птиц? — спросил я.

— К сожалению, да. Ранние птахи обязательно схватят зазевавшегося червяка. Но австралийским червем-гигантом они подавятся: ведь он бывает три метра в длину и толстый, как ваш большой палец. По ночам мы тоже очень осторожны и сидим по пояс в норе, цепляясь за стенки тоненькими щетинками. У большинства червей на каждом кольце расположено по шесть щетинок. Обычно таких колец сто пятьдесят, а иногда и больше. Их можно сравнить с отсеками корабля, и в каждом из таких колец-отсеков имеются свои собственные жизненные органы.

— А кроме птиц, у вас нет врагов? — спросил я и тут же пожалел о своем вопросе.— Хотя, наверное, неприятно об этом говорить.

— Если б только птицы! — со вздохом сказал Червяк.— Кроты тоже нас по-своему любят.

— И потом, многие из вас тонут во время ливней, да? — добавил я (после сильного дождя мне часто приходилось видеть на дорожках погибших червей).

— Нет. Мы можем месяцами жить в воде. Те черви, которых видели вы, наверное, были очень старенькие и слабые и не смогли удержаться за стенки своих нор. Вот их и смыло. А теперь, господин журналист, если вы не возражаете, придется закончить разговор. Мне пора выходить на работу. Но, прежде чем мы расстанемся, я открою вам тайну дождевых червей...

— Одну секундочку, я только наточу карандаш,— поспешно сказал я.

И тут произошло нечто ужасное. Открытый перочинный ножик выскользнул у меня из рук и, упав прямо на червяка, рассек его пополам. И что вы думаете? Обе половинки принялись яростно спорить, кому отращивать голову, а кому хвост, и я так и не узнал тайну дождевых червей.

— Я очень рад, господин журналист, что вы хотите написать о нас статью,— сказал Муравей, узнав о цели моего прихода.— Я даже могу предложить вам несколько названий для нее: «Убийцы и шпионы», «Подземные ходы», «Грабители и бандиты», «Палачи королевы», «Заговоры и предательства». Выбирайте любое! Вы, журналисты, любите сенсационные заголовки. Я вижу, вам странно слышать это?

— Ну как вам сказать... У людей случается всякое, но у вас, насекомых...

— Да, мы, конечно, насекомые,— тут же возразил мне господин Муравей,— но в нашей жизни происходит столько удивительного! Вы, похоже, мало что знаете о нас. На свет мы появились тридцать миллионов лет назад! Так считают ваши ученые. Мы начали строить наши государства — их еще называют муравейниками — задолго до того, как вы, люди, научились строить хижины. Мы строили города по всему миру, а люди...

— Да, но...

— Не перебивайте меня, молодой человек! Если вы хотите получить от меня интервью, разрешите мне говорить то, что я считаю нужным.

— Хорошо, хорошо, продолжайте, господин Муравей, это очень интересно,— сказал я, вынимая блокнот и ручку.

— Так вот. Каждый наш муравейник — это своеобразное муравьиное государство. В каждом государстве есть своя королева. В королевстве проживают муравьи мужского, женского и среднего рода.