Ахто Леви - Такой смешной Король! Повесть первая - «Король»

Главной действующей фигурой на хуторе была конечно же Ангелочек — строгая и требовательная ко всем. Подвижное существо и очень богобоязненное Ее настольной и единственной книгой была Библия. За всем Ангелочек следила, чтобы все делалось правильно. А как правильно, знала она одна. Она учила деда правильно поить кур, Манчи и Сесси делать ту или иную домашнюю работу, Хелли Мартенс готовить, стирать. Словом, во все она совала свой острый нос, все было не так, все неправильно. То ее голос слышится с огорода — учит Алфреда поливать огурцы, то вдруг спотыкается, старается не отстать от шустрого Иммануэля, когда тот пашет в поле за усадьбой на Серой, бежит и за что-то его поносит; затем ее очки блестят в бане, где предельно терпеливый дед Юхан растапливает печь. А вот от нее и собаке до сталось, и бедная Вилка обиженно прячется в свою конуру. Доставалось от Ангелочка и Королю, который совершенно бестолково относился к дару божьему — меду с домашним ржаным хлебом. А ведь все мальчики спят и видят, как бы вдоволь меду налопаться; а тут самый тощий, как вьюн, а от меда нос воротит…

Ангелочек была не права, Король мед любил, но когда тебе его суют каждый час, куда все это может вместиться?

А вот Юхан — фигура солидная! Ни с кем не спорит, со всеми соглашается, но все делает по-своему тихо и спокойно, как считает нужным. Кто бы ни учил кто бы ни кричал. Неправильно? Дед посмотрит на «учителей» задумчиво и согласится: да, неправильно Но… сделает именно так — неправильно.

Нравоучения по любому поводу, примеры из жизни святых, учение Христа — ими Ангелочек начинала свой день, ими и заканчивала. Дед же Юхан от всех суетных мирских дел отгородился песней, которую насвистывал сквозь зубы. Король попробовал так свистеть, не сумел. Песня эта называлась «На земле Мулги — там жить хорошо».

Земля Мулги…

Есть, конечно, такая земля в центре республики, земля хлебородная, отсюда слова «там жить хорошо». На Острове земля намного хуже, что и говорить, но и про Остров песни поют, и тоже имеются слова примерно такого содержания: «Нигде на свете лучше нет, как летом на Островной земле…»

Когда Король вырос, он в этом убедился: летом и зимою, осенью и весною — на острове хорошо в любое время года, хотя почва здесь каменистая, но разве в этом дело? Здесь же растет такое удивительное растение — кадакас. Оно, как и островитяне, упорное, а еще целебное и красивое. Кадакас… Король узнал, один лишь гектар в состоянии оздоровить воздух целого города. А как пахнет он! Как крепка его древесина! И нигде нет его столько, сколько на Островной земле.

Королю жилось привольно, его свободу не ограничивали, так что он действительно чувствовал себя здесь королем. Он и Вилка неразлучно носились повсюду, вместе всему на свете удивлялись, вместе познавали жизнь: Король — задавая всем вопросы, Вилка — полагаясь на свой нос. Но, надо сказать, не любил Король выспрашивать. Он предпочитал догадываться, одним словом, сам устанавливать, что есть что, и поступать, чисто интуитивно; ежели все-таки что-то не поддавалось разумению, тогда лишь спросит: «почему», «что», «как»?

Мелинда, наоборот, во все совала нос, но не так, как Ангелочек, чтобы учить, как правильно, а чтобы выспрашивать: кто, где, когда, почему, зачем, отчего — все Мелинда должна была знать. Разговаривала она веско и значительно, так что никто никогда не сомневался: она знает, и она права. Алфред говорил, что с такой женой, как Мелинда, Хуго обязательно наследует после смерти Юхана хутор Сааре, потому что Иммануэль легкомысленный, а какая у него будет жена… Да и будет ли вообще?

А Манчи действительно больше интересовался качелями. Они были поставлены молодежью Звенинога посредине деревни неподалеку от пруда, рядом с хутором, который назывался Прудовым. Здесь Манчи и его друг Эйнар с хутора Ребра каждый вечер проводили на качелях. До полуночи слышались визги девушек и песни. Собственно, когда приходил Манчи домой — кто это видел или слышал?

С появлением же в Звенинога Алфреда на хуторе Сааре стали по вечерам как бы случайно собираться мужчины. Приходили посудачить, о чем писали газеты, и подстригаться. Алфред умел стричь, Короля он всегда сам стриг. Его услугами пользовались дед Юхан и Эйнар с Ребра, Манчи и все, кто просил. А мужчинам в деревне это было удобно — не надо ездить в город Журавлей в парикмахерскую, не надо платить, Алфред подстригал за так, тем более что и поговорить о жизни можно.

О чем только не говорили…