Войтех Стеклач - Алеш и его друзья

— Сыграем в футбол, — предложил Мирек.

Стали играть, мы с Чендой против Мирека с Алешем, а собака на нас смотрела, и, должно быть, ее эго порядком занимало, потому что всякий раз, когда мяч был у Алеша, она удовлетворенно лаяла, а когда Алеш терял мяч, собака подвывала.

Алеш ринулся к нашим воротам, и Ченда не мог его остановить ничем, кроме подножки, — Алеш растянулся, и в ту же минуту собака сорвалась с места и, прыгнув на Ченду, повалила его.

— На помощь! — закричал Ченда, а собака стояла у него на груди и рычала.

— Алеш, сделай что-нибудь с псом, — нервно потребовал Мирек и начал отступать.

Алеш поднялся на колени и закричал:

— Барбос, не дури, а ну иди ко мне!

Собака оставила Ченду и направилась к Алешу. Усевшись рядом и повернув свою страшную бульдожью морду, она преданно смотрела на Алеша.

— Братцы, — вырвалось у меня, — такой умной собаки я в жизни не видел.

— Я тоже, — согласился Ченда, который уже пришел в себя после испуга.

Алеш сразу возгордился:

— Видите, а все из-за колбасы. Не зря бабушка дает мне с собой завтрак.

Начало смеркаться, и Мирек вспомнил, что ему нужно домой — вечером он идет с родителями в кино. Да и всем нам пора было идти.

— А что нам делать с собакой? — удрученно сказал Алеш.

Словно почувствовав, что мы говорим о ней, собака насторожила уши и завертела хвостом.

— Что, если на ночь запереть ее в клубе? — предложил я.

— Да, точно, — ухмыльнулся Ченда. — Когда хозяин начнет ее искать, она высадит дверь…

— Запереть собаку мы не можем, — перебил Ченду Мирек. — Разве что Алеш возьмет ее домой.

Алеш постучал пальцем по лбу: интересно, что бы сказали Миреку, если б он привел домой такую здоровенную животину, а уж он прекрасно может себе представить бабушкину реакцию.

— Если прямо в дверях бабушка не грохнется в обморок, — добавил Алеш.

— Оставим собаку здесь, — предложил Ченда. — Не уйдет до завтра, значит, бесхозная, и мы сможем считать ее своей.

Ничего более умного никто не придумал, и, согласясь с Чендой, мы собрались домой. Напоследок Алеш еще раз погладил собаку, а Мирек позвал его:

— Ну, идем.

Мы пошли. Оглянувшись, я увидел, что собака по-прежнему сидит перед «Барахолкой» и смотрит нам вслед. Только я хотел сказать об этом Алешу, Алеш тоже оглянулся.

Собака будто ждала этого. Она стремительно помчалась за нами, высунув язык, и настигла Алеша.

— Уходи, дружок, — сказал бедный Алеш, — не могу я тебя взять домой. Будь ты поменьше, я бы спрятал тебя под рубашкой, а такого здорового, как ты, разве что в шкафу пронесешь.

Мы в нерешительности остановились, и Мирек заметил, что Алешу, наверное, от собаки не отделаться, она очень к нему привязалась, это видно.

— Ну хорошо, а что будем делать?

— У меня идея, — сказал я, у меня действительно появилась великолепная идея. — Посадим собаку в клуб.

— Ты уже раз это предлагал, — досадливо поморщился Мирек, — и мы тебе объяснили: а вдруг за собакой кто-нибудь придет?

— Вот именно! — воскликнул я. — А «Барахолку» мы не запрем!

— Ты спятил, — нахмурился Ченда, — что, если туда кто-нибудь залезет?

— Собака будет сторожить, — продолжал я. — Алеш уж как-нибудь ей это объяснит.

— Конечно, объясню, — обрадовался Алеш.

— И все же я не уверен… — буркнул Мирек.

— Так послушай, — продолжал я терпеливо. — Если у собаки есть хозяин и он придет за ней, собака выбежит из клуба. Если хозяина нет, если она захочет остаться с нами, будет сторожить, и я сильно сомневаюсь, чтоб какой-нибудь вор, минуя пса, проник в «Барахолку».

— А-а, — протянул Мирек, — ну тогда ладно.

Пришлось нам снова вернуться, а когда Алеш завел барбоса в клуб, опустился перед ним на колени и что-то шепнул на ухо, мы все твердо уверились, что собака теперь наша.

На другой день мы смогли в этом убедиться. Нас никто не ограбил, и собака верно сторожила «Барахолку».

— Ну что, братцы, не самые ли мы счастливые люди на свете? — выразил Мирек сокровенные наши мысли.

У нас есть клуб и собака. Собака, которая мне приснилась как раз перед тем, как в классе появилась Руженка.

Конечно, Миреку и в голову не приходило, что я один из всех был трижды счастлив: кроме клуба и собаки, у меня в почтовом ящике лежало еще письмо. Четыре густо исписанных страницы. Письмо из Бельгии, хотя марки на нем были люксембургские, куда переехал цирк.

«Дорогой Боржик», — писала Руженка, и я тут же ей ответил, чтобы она получила письмо по люксембургскому адресу. Жаль, что я перестал собирать марки — переписка с Руженкой помогла бы мне составить неплохую коллекцию.