Во Куанг - Отчий край

— Да кто там может прятаться? — удивленно прикрикнул на него Хыонг Кы. — Разве что только тигры! Тебе непременно на них наткнуться надо, что ли?

Суеверный дядя Туан забеспокоился, решил, что на Островитянина напустили порчу. Да и как иначе мог он объяснить такое странное поведение!

— Нет, наверное, у него кто-то из леших душу утащил, — предположил лесник. — С детьми так часто бывает: пойдут в джунгли, не остерегутся, глядишь, и стащит у них какой-нибудь леший попрытче душу. Нужно, — сказал он, — дома обряд возвращения души устроить! Курицу зарежете — этого вполне достаточно!

Я велел Островитянину немедленно все сказать и тем самым доказать, что он не лишился ни души, ни рассудка, но он ответил, что пусть что хотят, то про него и думают, а такую важную тайну никому открывать нельзя. Главное, побыстрее попасть домой и успеть предупредить Бон Линя.

Хыонг Кы выбрал подходящие бревна и нанял буйволов перетащить эти бревна к реке. До берега было хоть и близко, но дорога была такой трудной, что каждый буйвол мог тащить только по одному бревну. Надев ярмо, Киен опускал кнут на спину буйвола, буйвол подавался вперед и тянул за собой бревно. Дядя Туан, Хыонг Кы и Киен шли сзади с батогами в руках, на случай, если нужно будет в трудном месте приподнять бревно и помочь буйволу. Местные черные буйволы были умными животными. Они знали, что идут над глубокой пропастью. Если бревно упадет в пропасть, то и буйвол полетит за ним следом. Они широко раздвигали ноги и старались ступать как можно осторожнее. Хыонг Кы то и дело орудовал батогом, помогая буйволам и не уставая покрикивать на них, чтобы не останавливались. Киен сказал нам, что если буйвол упадет в пропасть, то потом он годится только на мясо.

Бревна сложили штабелями у воды. Каждое было таким массивным, что его поднимали рычагом.

Хыонг Кы начал вязать плот. Вязать плот — это целое искусство. Я много раз потом хотел прочитать про это в книгах, но ничего подходящего не нашел. Хыонг Кы этим искусством владел хорошо. На наши бесконечные вопросы он ответил только, что длина плота и то, вплотную или нет пригнаны в нем бревна, зависит от воды, по которой плоту предстоит пройти.

Закончив работу, Хыонг соединил плот тонким канатом с нашей джонкой и устроил короткий перекур.

И вот наконец он встал на плот и шестом оттолкнулся от берега. Следом на конец плота вскочил дядя Туан, тоже с шестом. Мы с Островитянином сидели в джонке. Подробные инструкции про то, что надо делать, когда будем проходить через пороги, мы уже получили.

На середине реки, попав в сильное течение, плот заплясал на волнах, потом вдруг на мгновение точно замер и тут же, как пришпоренный, рванулся вперед. Неповоротливые, тяжелые бревна на глазах превратились в легкие, танцующие поплавки. Хыонг Кы, держа обеими руками шест, пригнулся и, сощурив глаза, смотрел вперед. Вдруг плот содрогнулся, хвост его задрался кверху, а нос зарылся под воду. Хыонг Кы отбежал назад и крикнул нам:

— Лево борта! Сильней! Трави!

Островитянин с силой повернул на левый борт и потравил канат, чтобы джонка подальше отошла от плота. Но нос джонки все равно задирало, тащило вверх. Вся посуда, что была у нас на борту, упала и вдребезги разбилась. Миты и арек, которые дала нам жена Хоанг Кы, смыло волной. Сильное течение так и норовило подхватить плот, подбросить его вверх, а потом утопить. Волны ревели и пенились. Вдруг Хыонг Кы, показывая шестом вперед, крикнул:

— Берегись! Пороги!

К нам стремительно приближался острый нос огромного камня. Наконечник шеста Хыонг Кы со скрежетом уперся в него. Шест изогнулся, как арбалет. Нос плота прошел всего в какой-нибудь пяди от камня. Хыонг Кы и дяде Туану удалось задержать и развернуть плот. Плот, словно удивляясь тому, что он не разлетелся только что вдребезги, чуть замешкался, разворачиваясь, и продолжил свой путь дальше. Шесты ритмично мелькали то с одной, то с другой стороны. Мускулы на теле Хыонг Кы и дяди Туана дрожали от напряжения.

Вдруг Островитянин, который был на руле, крикнул:

— Смотрите, вон джонка Хоака! А вон и он сам, видите, на носу сидит!

Островитянин показывал рукой в сторону нависавшей над рекой раскидистой зелени зарослей старых деревьев, спускавшихся к самой воде. В густой тени ее я не сразу заметил джонку, а самого Хоака мне и вовсе не удалось разглядеть.

Островитянин попытался окликнуть Хоака.

— Замолчи! Что тебе от него надо?! Дождешься от меня, вот шестом как пройдусь! — почему-то ужасно рассердившись, закричал на сына дядя Туан.