Во Куанг - Отчий край

— А шелковичных червей разводить как будут?

— Тоже машиной. Будут такие специальные машины, которые разводят шелковичных червей. Вот только выгоним всех японцев и французов, сразу и сделаем. Даже поющие деревянные ящики и говорящие столбы.

— А как эти ящики поют? Так же хорошо, как бродячие артисты?

— Во сто раз лучше! Даже могут иностранные песни петь. А еще мы придумаем эликсир жизни и оживим Тхать Шаня [24].

— А это кто тебе сказал?

— Тоже дядя Тхань! Кто же еще! — Он вплотную придвинулся ко мне и сказал мне на ухо: — Только он сказал, что нужно остерегаться шпионов, предателей и бывших богатеев, они хотят нам помешать.

— Надо снести нескольким головы, чтобы знали, — решительно сказал я.

Островитянин согласно кивнул. Ведь его отец был весь в шрамах от побоев деревенских богатеев. Островитянин вернулся в Хоафыок, чтобы навсегда расправиться с угнетателями.

Он будет сражаться за революцию. Настало время, и ему пора приступать к делу.

Я тоже буду как он: буду сражаться с захватчиками и предателями и отдам жизнь революции! Я попрошу Бон Линя, чтобы он принял меня в отряд самообороны.

Я рассказал Островитянину про поверье, распространенное в наших краях: тот, кто напьется воды из реки Тхубон, станет храбрым. Мы договорились, что каждый день будем ходить на реку и пить по глотку воды. Я посоветовал ему научиться получше плавать. Если мы решили сражаться, значит, нужно уметь форсировать реки, ведь наверняка нам придется это делать. А я умею плавать по-собачьи и с радостью научу этому и его.

Островитянин зачерпнул в ладони воды и медленно ее выпил. Я тоже зачерпнул и тоже выпил, не оставив ни капли. Мне нужно было пить больше, потому что, честно говоря, я не отличался особой смелостью.

Вода из нашей реки оказалась чудодейственным средством. После нескольких глотков мы почувствовали себя точно повзрослевшими и набравшимися сил.

Я показал Островитянину, как плавать по-собачьи. Ему очень понравилось.

У нас в селе все ребята так плавали. Плавать по-собачьи — значило вести себя в воде в точности как собака: руками загребать под водой и не выбрасывать из воды ноги.

Обучение Островитянина началось с теории.

— Слушай внимательно! — сказал я. — Плавать по-собачьи не так-то просто. Плавать — это тебе не то что ходить. В реке много водяных, и они так и норовят утащить человека под воду. Бывает, плывет человек, плывет, а потом куда-то исчезает, и никто его найти не может. Так что будь осторожен!

На этом я временно закончил теоретическую часть и перешел к практической.

Я критически оглядел Островитянина и заявил, что такой тощий никогда не научится хорошо плавать. Для начала я велел ему держаться за мои плечи и часто-часто ударять ногами по воде. Потом я положил его на живот и, придерживая на руке, чуть приподнял над водой, чтобы он попробовал движения руками. Тут я вспомнил, что перед тем, как начать обучение на воде, ученику нужно пару раз окунуться. Я велел Островитянину сделать сильный вдох, зажать нос и опуститься под воду. Островитянин сделал вдох и окунулся. Тогда я разрешил ему начать плавать.

— У тебя слишком слабые руки! Загребай посильнее. И глаза зажмурь. Вот так их надо зажмуривать. А руками ударять вот так… Плавать ты еще не можешь, ногами еще не как собака делаешь. Смотри, как надо… — то и дело поправлял и наставлял его я.

Чтобы показать, как именно надо, я прыгнул в воду и поплыл, изо всех сил работая руками и ногами. Проплыв так метров пятнадцать, я почувствовал, что выбился из сил, и повернул обратно к берегу. И тут ноги мне неожиданно свела судорога.

Я попытался проплыть еще немного — я был уже близко от берега — и стать на дно, но не мог. Судорога снова свела мне ногу! От испуга мне стало казаться, что кто-то обхватил меня снизу за ноги и тащит за собой на дно. Охваченный ужасом, я начал барахтаться как попало. Вдруг перед глазами мелькнула какая-то неясная тень. Я инстинктивно рванулся и изо всей силы вцепился в нее. Я почувствовал, как кто-то старается вырваться из моих объятий, и ощутил укус в руку…

Когда я очнулся, я увидел, что лежу на берегу, у самой воды. Рядом со мной лежал Островитянин и, сплевывая кровь, растирал горло. Я почувствовал боль в правой руке от укуса. Еще ничего не успев сообразить, я снова вспомнил о судороге и заорал благим матом: