Шукурбек Бейшеналиев - Сын Сарбая

Он долго карабкался по скалам. Сильный, порывистый ветер нес ему навстречу мокрые снежинки. Где-то за перевалом выпал снег, и, хотя над головой синело небо, сильный ветер успевал донести сюда белые хлопья. Может быть, он срывал их с ледника — лицо то и дело больно секли мелкие острые льдинки.

Не очень-то Дардаке надеялся на удачу. Ну, а вдруг попался гриф? Вот будет потеха! Пропал капкан — такую сильную и злобную птицу ему одному не одолеть. Можно, правда, попробовать убить ее камнем, грифа не жалко.

Вот и скала, заросшая лишайником, — отсюда до капкана пятнадцать шагов. Ну и высоко он забрался! Даже лес остался внизу. А далеко в глубине зеленый луг. Коровы на нем кажутся не крупнее саранчи. Дардаке дрожал от холода. Казалось, надо бы поскорее посмотреть, что делается в капкане, а он этот момент нарочно оттягивал. Но вот наконец он выглянул из-за скалы. Э, в капкане что-то есть! Какой-то неведомый зверь. Не козленок, не ягненок архара, не птица. Удивительное, незнакомое существо с пушистым коричневым мехом и длинным хвостом. Головы не видно. Может, белка? Нет, слишком велика. А вдруг маленький барс или дикий кот? С этими когтистыми зверями надо быть очень осторожным.

Дардаке стал кидать в зверька камушками, потом подошел, тронул палкой… Да он уже давно издох. Не похоже, что попал в капкан случайно. Значит, хищник. Его привлек запах убитой мыши.

Молодой охотник выдернул из земли колышек и, не раскрывая капкана, долго разглядывал зверька. Шерсть, кое-где окровавленная, была запылена, а все же поблескивала. Мордочку помяли железные челюсти капкана — нельзя было понять, на кого похож.

Дардаке был бы рад и козленку и ягненку. Но вот досада — к приезду отца попалась в капкан какая-то дрянь. Он хотел выбросить добычу, но вспомнил, что настоящий охотник так не делает. Отец, например, бывает рад и сурку и даже суслику, а есть люди, которые ставят ловушки для кротов, хотя все знают, как мелка, дешева и не прочна кротовая шкурка.

…Придя домой, Дардаке показал свою добычу матери. Салима брезгливо поморщилась:

— Ой, что ты притащил! Брось!.. — Посмотрев внимательней, она сказала: — Немного похожа на белку. Может быть, крыса?

— Мама, этот зверь в пять раз больше крысы или белки. Знаешь, какой тяжелый! Я еле донес.

— Волк в двадцать раз больше, а что толку? Даже шапку нельзя сшить из его меха.

Почистив капкан песком и повесив на место, незадачливый охотник стал копать ямку, чтобы похоронить поглубже, спрятать от людских глаз и носов уже начинающего пованивать зверька. Как вдруг услышал сзади себя голосок Зейны:

— Ой, где ты взял, Дардаке?!

— Положи сейчас же! — крикнул он.

Зейна вроде бы и не слышала его крика… Подняв с земли мертвого зверька, она и так поворачивала его, и эдак, счистила пыль, взъерошила мех.

— Ах, жаль, что мордочкой попалась. Ну и везучий же ты! Где поймал? На высокогорье, да? — Зейнины глазки сверкали. Она так говорила, будто и не помнила о вчерашней ссоре. — Ну, что же ты окаменел? Вижу, вижу: даже не знаешь, какой это зверь. Идем скорей, я тебе покажу.

— Я-то знаю, — решил схитрить Дардаке, — а вот скажи ты…

— Идем, идем! — тянула она его за рукав. — У нас есть книжка, и в ней рисунки всех зверей и птиц Киргизии. Это горная куница… А вот и дедушка идет, пусть он тебе скажет…

Старый Буйлаш осторожно взял мертвого зверька, нацепил на нос очки и, качая головой, долго его разглядывал.

Дардаке с нетерпением ждал приговора. Как бы он хотел, чтобы Зейна ошиблась! Кому приятно, чтобы девчонка опередила тебя в знании горных животных. Ну, а если даже и куница — не все ли равно, как называется та или иная крыса. Зачем она нужна, такая противная?

Услышав разговор, прибежала Салима. Женским чутьем она угадала, что происходит что-то важное. Старый Буйлаш сказал, обращаясь к ней:

— Твоему сыну, Салима-келин [20] Келин — невестка, сноха. , сопутствует в охоте редкая удача. Куний мех очень высоко ценится, в прежние времена только самые богатые баи шили из него оторочку на тюбетее, а байские жены делали себе из меха этого зверя воротники. Посмотри — шерсть переливается, как жемчуг, ворс не ломается, не мохнатится…

Слушая старика, Дардаке с удивлением видел, что в его руках мех зверька и в самом деле стал как бы искриться на солнце, переливаться и сверкать. Буйлаш слегка его изогнул и приложил к голове своей внучки. Девочка вспыхнула от мягкого прикосновения, подняла на деда глаза и сразу так похорошела, что у Дардаке занялся дух, он даже рот раскрыл.