Наталия Лойко - Женька-Наоборот

В распахнутое окно видна соседняя крыша, поросшая металлическими перекладинами — широкими, тонкими буквами «Т», первыми буквами в слове «телеантенна». Над крышей высится небо, подсвеченное вечерней зарей. Таня следит за быстро плывущими золотистыми облаками и размышляет о том, что услышала от Алеши.

Мысли Тани бегут. Она хочет прожить свою жизнь так, чтобы по примеру хороших людей стать нужной другим. На то она и будущий врач…

— Пойдем? — тихо спрашивает Алеша.

— Бежим! До смерти соскучилась по твоему деду.

Алешин дед сидел за обширным квадратным столом, в центре которого стояла большая плетеная хлебница, заваленная бананами. Стараясь не шуметь, Таня с Алешей сели к столу и принялись слушать. Рассказывал Николай Николаевич, как сразу уловили вошедшие, об архитекторе, чье имя дано одной из московских улиц, о Матвее Федоровиче Казакове. Он говорил, а Валентина Федоровна делала пометки на большом плотном листе — куске полуватмана. Туда уже были занесены улица М. Казакова, старое здание Университета, Петровский дворец, Колонный зал Дома Союзов и много других прекрасных сооружений, созданных замечательным архитектором, который всю свою долгую жизнь отдал Москве и даже, как уверяли свидетели, умер, не выдержав вести о ее пожаре в дни нашествия Наполеона.

Таня любила походы с Николаем Николаевичем, старалась ни одного не пропускать. Вот кто умел заставить тебя все увидеть по-новому! Любая, казалось бы, самая обыкновенная, с детства примелькавшаяся станция метро вдруг поворачивалась к тебе неведомой, неожиданной стороной и оказывалась прекрасной. Оживали стены Кремля с их строгими башнями, дворцы, терема, соборы — великое мастерство Руси. Таня не сомневалась, что и будущие экскурсии откроют ей очень много диковинного, но сейчас ее волновал сам рассказчик. Она заново увидела Николая Николаевича — деда Алеши.

Пригревшись в уютном дедовом кресле, Таня изучала черты знакомого ей лица и, казалось, видела их впервые. У старого архитектора, как всегда, были встрепанные седоватые брови, нависшие над глазами, крупный, испещренный жилками нос, наголо обритая круглая голова. Словом, дед был как дед, но Тане в эти минуты все в нем казалось необычайным. Каждая морщинка говорила о большом и добром уме.

Таня знала Рязанцева-старшего давно. И всегда, даже в те времена, когда сама она не была еще школьницей, она считала его стариком. А он просто был не особенно молодым и немного сутулым. И вот этот сутулый пожилой человек, оказывается, не побоялся взять к себе в дом незнакомого мальчика. А мальчик в ту пору кашлял, как старичок, и заикался на каждом слове.

Из задумчивости Таню вывел Николай Николаевич, спросил, какой ей выбрать банан, потверже или помягче. Он, смеясь, пояснил, что по своей бесхозяйственности накупил такую тьму скоропортящегося продукта, что только усилиями добрых гостей надеется выйти из трудного положения.

И верно. Желто-зеленая гора не умещалась даже в огромной хлебнице, которую перед сборами секции «А» «Клуба пытливых» удавалось наполнить несметным количеством сушек. Гроздья бананов перевешивались через края, словно клешни, вот-вот готовые поползти по скатерти. Взяв два банана, Таня с улыбкой подумала, что дома бы ей здо́рово досталось от мамы, наложи она в хлебницу, да еще плетеную, фрукты. Но у деда с внуком всегда все по-своему. Никто из знакомых Тани не ложился спать по будильнику, а Алешка ложился.

Вот на полочке между книг, на самом почетном месте, тикает он, старый служака, не раз побывавший в починке. Дед его торжественно величает: «Мой помощник на стезе воспитания». В те вечера, когда Николай Николаевич застревал в проектной мастерской или когда он разрешал себе вечером отлучиться, например заглянуть в Дом архитектора, будильник сигналил: «Пора!» И Алеша, верный детдомовской выучке, кончал игру, шел чистить зубы. Однажды, как рассказывает семейное предание, дед, второпях заводя своего «помощника», ошибся. Бедный Алешка улегся в постель двумя часами раньше положенного…

— Пожалуйста, угощайтесь! — говорит Николай Николаевич.

Обе гостьи беспомощно теребят банановые кожурки, не зная, куда их девать. Алеша, заметив это, спешит расстелить поверх скатерти номер «Советского спорта». Для Валентины Федоровны это сильное искушение: в газете отчет о соревновании по водному поло. Приподнявшись, чтобы пробежать глазами столбец, она тут же поспешно садится. Вспомнила, какую взбучку от завуча недавно получили несколько старшеклассников, друзья Алеши. Исступленные волейболисты, они забыли, что экзамены на носу, и повадились ежедневно на стадион.