Вильям Козлов - Юрка Гусь

— Ладно, — кивнул Стасик. — Спасибо.

Юрка не ошибся: две фугаски, каждая весом в тонну, упали рядом с железнодорожным полотном. Не две воронки, а два больших пруда подступили к самой насыпи. На дне уже просочилась мутная зеленоватая вода. Едкий запах взрывчатки еще не успел рассеяться. Вокруг воронок косо опрокинулись деревья. Вырванные с корнем, они не упали на землю: поддерживали уцелевшие.

— Не надо ходить на речку, — сказал Юрка. — Здесь можно купаться.

— Юра, смотри, — Стасик показал на толстую, срезанную пополам сосну, — бомба!

У высокого пня черным боровом лежала крупная неразорвавшаяся фугаска. От удара о ствол корпус ее лопнул и взрывчатка желтыми ядовитыми каплями осыпалась на росистую траву.

Они стояли на почтительном расстоянии от бомбы и совещались.

— Раз упала — теперь не разорвется, — предположил Юрка. — В сосну врезалась.

— А вдруг — замедленная? В Ленинграде знаешь сколько замедленных накидал? Зароется в землю, а потом как бабахнет.

— Послушаем? Если тикают часы, то замедленная.

— Как рванет…

— Я пойду послушаю. — Юрка решительно направился к бомбе. Черный боров наполовину зарылся в землю. Он грозно молчал.

— Не слышно? — шепотом спросил Стасик. Он шел следом за Юркой.

— Вроде что-то тикает, — неуверенно сказал Гусь. — Айда ближе!

Они подошли к самой бомбе. Юрка опустился на колени и приложил ухо к холодному металлу.

— Тикает?

— Не-е.

Это тикали их сердца.

Сразу осмелев, Юрка засуетился вокруг бомбы.

— Сколько добра пропадает, — сказал он. — Давай толу наковыряем?

— Очень надо!

— Рыбу будем глушить и мало ли на что сгодится… Куда положим?

— У меня одни штаны, — сказал Стасик.

Юрка стащил с плеч гимнастерку, завязал узлами ворот и рукава.

— С пуд влезет!

Сидя верхом на бомбе, они сосновыми суками выковыривали взрывчатку.

Лес пробудился. В траве затрещали кузнечики, по ветвям запрыгали птицы. Слышно было, как в поселке орали петухи. Откуда-то прилетела черноголовая сорока и, усевшись на поваленную сосну, стала с любопытством смотреть на мальчишек. Видно, ей тоже захотелось покопаться в желтой взрывчатке.

Со стороны станции послышались голоса. Сорока первая увидела людей. Заверещав, она взлетела выше макушек деревьев и спикировала в кусты. Дик тоже насторожил свои остроконечные уши. Он в два прыжка поднялся на насыпь и осмотрелся.

— Отрываемся, — сказал Юрка, соскакивая с бомбы.

Они нырнули за куст орешника и лесом, в обход, побежали в поселок. Дик, помахивая хвостом, затрусил за ними.

Тол спрятали на чердаке. Юрка долго тряс гимнастерку, а когда надел, стал отчаянно чесаться: пылинки взрывчатки раздражали голое тело. Юрке не терпелось испробовать тол в деле.

— Кусок бы шнура и пару детонаторов, — сказал он. — Можно и на рыбалку.

Стасик молчал. Ему не нравилась эта затея. В памяти было свежо несчастье, приключившееся этой весной с Вовкой Горбатовым. Он привинтил к противотанковой гранате рукоятку от ручной и хотел бросить в реку. Граната разорвалась в руке. Вовку подобрал мельник, возвращавшийся со станции к себе на хутор. Он услышал взрыв и поспешил к речке. Вовку отправили с товарным в Бологое, в больницу. И вот недавно он возвратился домой. На костылях. Отрезали правую руку по локоть и ступню.

Возле поселкового Совета толпился народ. Все больше молодежь. Юрка и Стасик перешли через дорогу и, остановившись поодаль, стали слушать. Говорили о шпионах, которых опять этой ночью сбросили над лесом. На траве перед поселковым Советом лежал вывалянный в земле шелковый парашют. Его принес из леса длинный, как телеграфный столб, мужик. Он утром возвращался из деревни в поселок и сквозь кусты увидел что-то белое. Разрыл кучу сухого валежника и нашел парашют. Он бы мог его сразу домой отнести, бабе и дочкам по хорошей юбке выйдет, да вот принес в сельсовет. Может, какое следствие будут наводить.

Отряд «истребителей» собирался прочесать лес. Из сельсовета вынесли три старые винтовки и два охотничьих ружья. Вооруженные таким образом парни вышли на дорогу. И тут кто-то вспомнил:

— А патроны?

В сельсовете нашли четыре обоймы и патронташ с охотничьими патронами. Но, как потом выяснилось, калибр ни к одному из ружей не подошел.

— Гляжу, торчит белое… Неужто, думаю, косой? — уж в который раз рассказывал подходившим сельчанам длинный, заросший рыжей бородой мужик. — Не-е, гляжу, не косой. Косой долго на одном месте не будет сидеть… Уж я-то заячьи повадки знаю. Сколько их настрелял… Помню…