Людвик Керн - Звери в отпуске

– Я хотела заказать свиную отбивную, но решила воздержаться. А вдруг, думаю,- сказала моя жена,- отбивная прямо на тарелке превратится в свинью. Да ещё завизжит. О, я вижу, у тебя камера…

– Да,- ответил я,- у меня камера.

– Где ты её раздобыл?

– Её передали телефонным способом.

– Телефонным способом? Не может быть!

– Очень даже может. Я видел собственными глазами.

– Ты надо мной издеваешься.

– Отнюдь.

– Всё равно я тебе не верю.

– Но я клянусь, клянусь… Если тебя интересуют технические детали, спроси у нашего друга… Он даст профессиональные объяснения.

Лис откашлялся, глянул глубоким взором моей жене в глаза и сказал:

– Ни о каких технических деталях пока не может быть речи. Изобретение находится в стадии испытания и строго засекречено.

– Всё ли возможно пересылать телефонным способом?

– В будущем телефонным способом можно будет переслать любую вещь,- уклончиво ответил лис.

– А сейчас?- не отступалась жена.

– А сейчас? Сейчас только некоторые, наиболее, так сказать, растяжимые.

– И вы изобретатель этого способа?

– Да, я,- не без самодовольства подтвердил наш рыжий знакомец, и в хитрых глазках промелькнуло удовлетворение.

Радость, испытанная в связи с находкой камеры, не позволяла мне раздумывать над необъятными возможностями этого изобретения. Хотелось как можно скорее вернуться в палатку, выспаться, чтобы с рассветом приступить к монтировке колёс. У меня даже аппетит пропал.

Я показал знаком жене, что пора уходить. Она кивнула в ответ.

– Очень приятно было провести время в вашем обществе,- сказал я, поднимаясь со стула,- но нам пора.

– Как? Вы уже уходите?

– Завтра нам в дорогу,- пояснила жена,- а день, знаете ли, был сегодня у нас необыкновенный и, я бы сказала, утомительный.

– Понимаю,- отозвался на это лис.- Очень даже понимаю. Однако своим уходом вы сильно меня огорчите. Тем более что настоящая забава только ещё начинается.

– Мне кажется, публика и без того неплохо развлекается.

Оркестр и в самом деле играл с необычайным азартом, а единственная в своём роде толпа танцоров безумствовала на паркете. Плясали под модную песенку, знакомую нам по пляжу:

Более всего неистовствовали, разумеется, юные козочки, вертевшиеся в танце с бородатыми козликами. Время от времени в толпе мелькал и кое-кто из павианчиков, тех самых, с которыми я сегодня купался.

В какой-то момент мне даже показалось, что один из них иронически улыбнулся, заметив зажатую у меня в руке камеру. Она была, конечно, изрядно помята вследствие передачи её по телефону, но оказалась тем не менее в полном порядке. Я не понял, что, собственно, означала эта его ироническая усмешка.

Наш официант, пингвин, видя, что мы собираемся уходить, подскочил к столику.

– Сколько с нас за оладьи?- спросил я.

– Вы ничего-ничего не платите,- ответил, низко кланяясь, официант,

– То есть как ничего?- поразился я. Такое происходило со мной впервые.

– Вы ничего не платите, абсолютно ничего,- заволновался пингвин и, достав блокнот, стал писать какие-то цифры.

– Тем не менее я всё-таки попросил бы счёт.

– Одну секундочку,- отозвался пингвин.- Секундочку. Вот, пожалуйста!

И протянул мне листок бумаги с нацарапанными на нём каракулями.

– 4 у, 2 с, 9 ч,- прочитал я.- Что это такое?

– Это итог,- любезно пояснил официант.

– В каком смысле?

– В нашем.

– Но что это значит?

– Это значит в нашей валюте. Она имеет хождение на нашей территории. Счёт за съеденные вашей высокочтимой супругой оладьи равен 4 у, 2 с, 9 ч, или, иначе говоря, четырём удодам, двум снегирям и девяти чижикам.

– Удоды… снегири… чижики…- пробормотала жена.- Так ведь это же птицы!

– Весьма возможно,- поспешил согласиться официант, который был хорошо воспитан и считал, что клиент всегда прав.- Весьма возможно. Но это прежде всего наша валюта.

– Откуда ж мне взять такие диковинные деньги?- воскликнул я, не на шутку взволнованный, опасаясь, что произойдёт конфуз: воспользовался услугами ресторана, и вдруг выяснилось, что не в состоянии заплатить по счёту. Получается, что ты аферист.

– Да вы не волнуйтесь,- принялся успокаивать меня официант.- Не вы должны мне платить, а я вам.

– Вы мне? Но за что?- спросил я вне себя от удивления.

– То есть как за что? За оладьи.

– Так ведь оладьи съела моя жена.

– Вот именно,- подхватил официант.- Ваша жена оказала нам честь, съев наши оладьи. За это ей причитается вознаграждение. Принцип нашей фирмы заключается в следующем: если кто-то что-то у нас съел, он должен запомнить это на всю жизнь.