Мария Куликова - Пистоль Довбуша

Искорки страха откровенно запрыгали в коричневых глазах старосты. Острые усы обвисли, будто их намочил дождь. Но тут же прилив неудержимого бешенства заглушил страх.

— Молчи! Убью! — прохрипел он, опять схватившись за пистолет. Ему уже надоел этот унизительный, не привычный для него разговор. Он вновь проклинал себя в душе за то, что не выдержал, сорвался.

— Вот такой ты и есть! И нечего тебе шкуру менять. Клыки все равно видны, — сказал Микула, затянулся трубкой и зашагал, высокий, бесстрашный, гордый.

В душе Ягнуса шевельнулась какая-то непонятная ему зависть. Смог бы он, староста, почти первый газда в селе, вот так спокойно идти, зная, что в спину смотрит глазок пистолета?! Нет, не смог бы! Он оглянулся бы, упал на колени, просил пощады. А этот ненавистный ему старик всегда шагает так, с гордо поднятой головой, будто он хозяин этой земли, этих зеленых гор. С каким бы удовольствием Ягнус всадил бы пулю в его седую непреклонную голову. Нет! Нельзя! Он должен войти в доверие к этим проклятым односельчанам. И именно его доверием, Микулы, должен заручиться.

— Постой, Микула! — крикнул староста.

Тот не остановился. Ягнус догнал его, забежал вперед.

— Погорячился я, — вытирая платком пот со лба, сказал он. — Не верить мне ты имеешь причину. За сына… За Андрея… Так вот что. Тогда я неправду тебе сказал. Не поймали Андрея. Кажись, только ранили… А жандары наказ такой дали… известить тебя о его смерти…

Левый уголок губ и щека старика вздрогнули, подпрыгнули вверх. В сердце словно что-то вонзилось. Он схватился рукой за ствол бука, но тут же выпрямился.

— Я знаю, что он жив! Я верю, он вернется! Слышишь, вернется! — крикнул Микула.

Ягнусу показалось: ему выносят смертный приговор.

Мишка слушал и с восхищением смотрел на дедушку. Только его дедо мог так смело все высказать старосте…

— И вот все думаю, — закончил свой рассказ Микула, — правду он про Андрея сказал или так, чтоб в душу влезть. Дурак! Плохо ж он меня знает!

— А может, и взаправду ваш Андрей жив! — Мишка и рад был за деда и боялся за него. — Ой, дедо! А вдруг он все же придет за вами с жандарами?! Бежим к партизанам!

— Нет, ни того, ни другого ему сейчас делать нема никакой выгоды. А что пану невыгодно, он ни за что делать не станет. Вот так, сынку. А насчет того, чтобы бежать, — то не могу. Кое-что тут выведать надо. Оружие мироеды припрятали. А вот где, не знаю… А теперь иди скажи Василию и Федору Ковач, чтоб они пока к нам не заходили. Встретимся через два дня ночью, в хате Демко. Постарайся пройти к ним так, чтоб и птица тебя с высоты не заметила.

— Это я могу, дедо! — ответил Мишка. На то он и партизанский разведник!

В селе только и разговору было, что о побеге узников из Чинадевского лагеря. Партизаны там появились ночью. Внезапно перебили стражу, помогли уйти пленным и заодно взорвали мост через Латорицу. Машины теперь шли не по большаку, а в обход, через Дубчаны, по крутой горной дороге.

Ягнус запретил гнать стадо на пастбище.

— Гляди, опять коров недосчитаешься. Нарви им травы мешка три. Брось в ясли, пусть жуют.

Мишка шел по тропинке, а мысли его в это время были далеко. Были там, в лесу, вместе с Анцей, Юрком.

— Может, и они помогали пленным, — шептал пастушок.

Дедо рассказывал, что еще Антал хотел им помочь бежать, да не успел. И вот наконец люди вырвались из-за колючей проволоки.

Наверное Юрко и мост взрывал? Они там настоящим делом занимаются. А он! Только и всего, что считает поезда, машины и танки в колоннах, которые теперь часто идут через Дубчаны. Иногда он бегает к Демко или к братьям Ковачам по поручению дедушки. Все это пустяки. А вот Анця, Юрко!.. Эх, как Мишка им завидует!

Он так задумался, что чуть не попал под машину. Дорога в этом месте узкая. С одной стороны, как обрубленная, стеной нависала скала. С другой — круто обрывался берег Латорицы.

«Ну и местечко!» — испугался Мишка, еле успев отскочить в сторону. Неожиданно его осенила смелая мысль.

— А что, если… — произнес он вслух, но тут же замолчал, оглянулся вокруг.

Несколько дней он вынашивал свой план. Наконец решил рассказать о нем своим друзьям.

Все собрались вечером в условленном месте, за дедушкиной хатой в густых лопухах.

— Кто хочет фашистам машину спортить? — спросил Мишка.

Вопрос был таким неожиданным, что дети растерялись. Они смотрели на него молча, с удивлением.

— Эх, вы! Молчите? — с упреком спросил он. — Вот был бы Юрко!..