Мария Куликова - Пистоль Довбуша

— Я крупу принес, дедо. Что будем варить? — повторил свой вопрос мальчик.

— А? Чего? — очнулся старик от мыслей. — Давай кашу сварим. Да и огурцы соленые еще есть…

Только Мишка принялся раскалывать щепки, дверь скрипнула, и в хату вошла Маричка.

Она сняла платок, обмела веником деревянные башмаки и, тоненькая как тростинка, с тугими черными косичками, робко улыбнулась.

— Да кого ж это я вижу, люди добрые! — воскликнул дедушка, откладывая в сторону свою работу. — Садись, Маричка. Чего стоишь?

Девочка села на лавку, опустив голову от смущения. Она видела деда Микулу еще осенью — отвыкла. А раньше часто приходила к нему. Бывало, прибежит, подметет хату, помоет посуду, потом несется домой с новой сказкой, как пчелка с нектаром. Познакомилась она с дедом еще в раннем детстве, после того как ходила с Мишкой искать счастливый край.

Любила Маричка бегать к дедушке. Вот только в эту зиму из-за своей болезни она давненько не была у него.

Не была она и на похоронах Гафии. Ее мама ушла тогда к Мишке на два дня, и Маричке не в чем было выйти на улицу. Теперь девочка чувствовала себя почему-то виноватой перед Мишкой. Ягнус ему и про корову напомнил, хату отобрал… А она ни разу не проведала его…

Мишка, нахмурив брови, продолжал раскалывать щепки, будто не замечая ее. «Еще начнет жалеть сироту да причитать, как та бабка Ганна надо мной причитала», — подумал Мишка. Но Маричка смотрела на него не с жалостью, а с нескрываемым восхищением: «Вот он какой! Такую беду смог вынести!» А вот она, Маричка, наверно, не перенесла б такое горе. Даже страшно подумать, что бы она делала без своей мамы.

Когда на дворе очень холодно и мороз пробирается даже в хату, мама ложится на ночь рядом со своими дочками. Так им теплее. От нее пахнет сеном, парным молоком. Пахнет мамой. Потом утром она будит девочек, и они все вместе убирают в хате, варят токан. А иногда, тайком от мамы, бегут босиком в сарай — несут Ласке кусочки затвердевшего токана. «Простудитесь!» — заметив, кричит мама. Но долго она никогда не сердится. Бывает, вечерами, она играет с дочками в жмурки и хохочет, как маленькая. В такие минуты Маричка любит ее еще сильнее. Нет, нет! Она бы не вынесла, если б с мамой что-либо случилось.

— Что ж ты так долго не приходила к нам, Маричка? — спрашивает дедушка, глядя на нее улыбчиво.

— Да не в чем! У нас с мамой один платок…

— Ото беда. А вы разрежьте его на две половины! — шутливо предлагает он.

И разрезали б. Да вдвое он теплее, как кожух!

Маричка разговаривает с дедушкой, а сама неотступно следит глазами за Мишкой. Он будто и не рад, что она пришла. Смотрит хмуро, сердито. Обида горячим клубком подкатывает к горлу. А она ему подарок принесла! Вышила на белом полотне портрет Олексы Довбуша. В одной руке у него пистоль, в другой — цветок с красной серединкой, с разноцветными лепестками. Может, тот легинь и не похож на Олексу: мама перерисовала его с другой вышивки. Зато цветок как живой! Маричка сама узор придумала. Для Мишки. Может, он принесет ему счастье. Маричка и так счастливая. У нее есть мама…

Но как отдать подарок, если Мишка не разговаривает с ней? Отворачивается. А может, лучше уйти домой? Но уходить Маричке не хочется. Сперва она покажет вышивку дедушке.

— Глядите, дедо… Вот… Сидела, сидела и вышила… — Она, смущаясь, расстелила вышивку на столе.

— А ну, Мишко, придвинь лампу поближе. Огов, так это ж Олекса Довбуш с волшебным цветком! Глянь! И пистоль у него волшебный! А глаза у легиня и строгие и добрые!

— Йой, божечки! Вы узнали его, дедо? Узнали? Он похож на Олексу?

— Как две капли воды! Кто увидит этот цветок, и пистоль, и этого славного, сильного легиня, тот сразу догадается, что это Олекса.

Лучшей похвалы Маричка и не желала.

— Это я для Мишки… Пусть на стенку повесит… Для счастья…

Мишка опустил голову, покраснел. Но по его улыбке было видно: рад он такому подарку.

— На стенку, говоришь, повесить? Да если жандары увидят, глаза у них лопнут от злости! — засмеялся дедушка. — Легенда про цветок и про Олексу знаешь где у них сидит? Вот тут! — Он показал рукой на горло. — Говорят, недавно в Мукачеве на базаре рассказывал про Довбуша и его пистоль один слепой старик. Весь базар притих, слушая его. Так жандары схватили слепого и… расстреляли. Знают они добре, что слова те на боротьбу людей кличут…

— Йой… А я еще и имя Довбуша хотела вышить, да вот буквов не знаю.

— А не научить ли мне вас грамоте немножко? — неожиданно спросил дедушка.