Мария Куликова - Пистоль Довбуша

— Эй, ты! Чума рыжая! Сама ты воровка, слышишь? Беда бы тя побила! Вот придут на твою голову партизаны — одни штаны от тебя останутся!

К счастью, никто не слышал угроз Юрка. А то и вправду несдобровать бы ему!

Расстроенные неудачей, мальчики побежали обратно. Вслед им несся сердитый лай собак.

Вечером Мишка долго не мог уснуть. Его мучило раскаяние: надо было стоять. Пусть бы рисовала. Надо было скорчить ей такую рожу, чтоб она лопнула от страха! Где же теперь он достанет маме сахару? С кровати доносилось ее тяжелое дыхание. Оно было словно укором Мишке.

На другой день он опять стоял у железного забора. Но ему сказали, что пани утром уехала в Будапешт, ведь скоро рождество.

Бо-о-м, ба-а-ам! — звонили колокола в церкви.

Мишка по привычке проснулся рано. Он вспомнил, что сегодня рождество, что можно остаться дома, и радостно улыбался. Ох и кататься он сегодня будет, сколько захочет! А потом пойдет с мальчишками колядовать.

И опять о нем побеспокоилась Анця. Она заверила хозяина, что один день можно обойтись и без Мишки.

Обидно только: дни зимой короткие, точно кто-то отрезает от них по кусочку и пришивает к ночам. Быстро пролетит рождество, а там опять иди батрачь.

— И почему, мамо, дни зимой такие маленькие? — обратился Мишка к матери.

— Так пан бог хочет, на всё его воля…

Мишка мечтательно вздохнул: если у пана бога такая воля, то пусть он продлит сегодняшний день, пусть солнце не прячется так быстро за горы!

— А ты, Мишко, в церковь сходи. Слышишь, как звонят!

Гафия говорила тихим, ослабевшим голосом. Мишка оторвал голову от подушки, чтобы лучше слышать маму. Он посмотрел на ее лицо, казавшееся одного цвета с ее поседевшими волосами, и сердце его сжалось.

Он закрыл глаза и будто наяву увидел: они с мамой идут с работы по зеленому лугу, усыпанному весенними цветами.

«Мамусё, а кто посадил эти цветочки?»

«Одна дивчина, сынку, — улыбаясь, отвечает мать. — Весной ее зовут. Гуляла она, резвилась по холмам, по лугам да и рассыпала свои бусы. Где упала красная бусинка, там вырос красный цветок. Где голубая — там и цветок голубой. А вот где упала желтая бусинка, там одуванчики расцвели…»

И Мишке тогда казалось, что и мама его похожа на Весну. Только у той дивчины глаза, наверно, веселее маминых. Теперь ее лицо, измененное горем и болезнью, кажется совсем старушечьим.

У Мишки вдруг пропала охота идти кататься. Он живо соскочил с печки, подошел к матери.

— Мамусё… — Он давно ее так не называл. Считал, что ему, «взрослому» сыну, стыдно так обращаться к матери. — Хотите, мамусё, я сегодня никуда не пойду, я буду с вами!..

— Что ты, Мишко! Ты так ждал этого дня! Иди катайся. Только в церковь тоже сходи. Попроси пана бога, может, полегчает мне…

Нет, Мишке уже никуда не хочется идти. Праздничное настроение потухло.

Вдруг кто-то осторожно постучал в окно. Мишка прильнул к заиндевевшему стеклу и увидел чей-то рот. Потом стал вырисовываться и нос. За ним — глаза.

— Мишко, пошли кататься! — зашевелились за стеклом губы. — На дворе так хорошо!

— Это ты, Юрко? Заходи в хату!

Юрко не заставил себя упрашивать. Скрипнула дверь, и он стоял уже в хате.

— Тетю Гафие, отпустите со мной Мишку. На дворе столько солнца, аж глаза режет! — Юрко весело подмигнул Мишке.

Тот уже хотел было отказаться от приглашения, как Гафия тихо, но настойчиво сказала:

— Быстрей собирайся, Мишко. Такой праздник!

Мальчики не шли, а бежали. Снег ослепительно сверкал. Мишке казалось, что по снегу прыгают разноцветные точки-огоньки. Даже если закрыть глаза, огоньки не сразу исчезают.

Деревья слегка покачивали ветками, закутанными в пушистый иней. Они словно хвастались своим серебристым нарядом.

Много детей сегодня на улице. Взрослые отдали им свою одежду, обувь. Пусть хоть один день побудут на воздухе. Ведь сидят в хате всю зиму. И рады бы погулять, да не в чем!

— Бежим на реку. Сегодня и Маричка пришла. И Петрик тоже! Ему мама новые ногавицы [22] Ногави́цы — штаны. сшила, — сообщал Юрко.

Мишка ускорил шаги. Ему так хотелось увидеть Маричку! Несколько раз он заходил к ней во время ее болезни. Но каждый раз ему навстречу выходила ее мама:

— Не ходи, Мишко, не ходи, голубе! Бабка Ганна говорит, что лучше Маричке ни с кем не видеться. Успокоиться ей нужно от испуга…

Теперь Маричка уже выздоровела. Она тоже пришла на лед.

Вот и река. А сколько детей здесь сегодня! Шумливая, беспокойная, Латорица спряталась подо льдом, точно набираясь сил, чтоб весной опять забурлить, запениться.