Север Гансовский - В рядах борцов

— Подите к черту с газетой! — прохрипел мистер Коллинз. — Вы видите, что делается? Негры приходят к нам в дом и оскорбляют нас. Посмотрите, как я проучу мерзавца. Вы здесь забыли, как нужно обращаться с черномазыми, — и мистер Коллинз схватил трость, которая стояла тут же, прислоненная к скамье. Он не мог говорить от злости.

Билль стоял неподвижно и смотрел в землю.

— Постойте, — сказал Вильям. — Я помогу вам, сэр.

Он подошел к мистеру Коллинзу и, схватив его за руку, сдернул ее с воротника Билля. Потом Вильям вырвал у мистера Коллинза трость, сломал ее, как спичку, и отбросил в сторону.

Мистер Коллинз оторопев смотрел на почтальона. Вильям вдруг сжал кулак. Такого огромного кулака мистер Коллинз, наверное, еще никогда не видел. Очень большой мужчина был этот Вильям. И странно, почему он работал здесь почтальоном.

Вильям поднес страшный кулак к самому лицу мистера Коллинза и легонько надавил на нос. Мистер Коллинз отступил на шаг. Вильям надавил еще. Мистер Коллинз снова отступил. Он перестал краснеть и начал бледнеть. Так они двигались, пока мистер Коллинз не прижался спиной к дому. Его жена поднялась с кресла и в ужасе смотрела на всё это.

Когда мистер Коллинз остановился, Вильям вдруг поднял кулак кверху, и мистер Коллинз звучно стукнулся головой о стену дома.

— Так вот, слушай, — сказал почтальон. — Если ты еще раз посмеешь тронуть пальцем хоть одного негра, большого или маленького, я тебе дам такую штуку, что твоя голова повернется назад и ты сможешь видеть, что у тебя за спиной делается. Если меня здесь не будет, это сделает кто-нибудь из наших ребят, которые работают в мастерских. А ты, ведьма, — он повернулся к миссис Коллинз, и она от страха упала в кресло, — ты тоже запомни это.

Потом Вильям подошел к Биллю.

— Пойдем, друг, — сказал он. — Не стоит с ними разговаривать. Их словами не убедишь. Тут вот что надо, — и Вильям потряс могучим кулаком. — Мы их еще выучим!

Домой они шли все вместе.

Белый почтальон Вильям держал Дика за руку. Мальчик теперь знал, что есть разные белые. И он повторял про себя: «Мы их еще выучим!»

Где-то далеко возник сиплый вой паровозного гудка. Звук пронесся над длинным рядом одинаковых кирпичных зданий на берегу и поплыл по воде канала.

— Час ночи, — сказал Бриджер. — Пошел скорый в Чикаго. Когда-то я на нем работал. Вот времечко было… Ну ничего. Я еще вернусь.

Айк докурил сигарету и швырнул в воду окурок. На мгновенье в темноте повисла светящаяся красная дуга, потом раздалось короткое шипенье. Под мостом, где они все сидели, было совсем темно. Там, где на воду не падала тень, справа и слева от моста, она казалась покрытой глянцевитой лоснящейся пленкой. На этой пленке переливались блики фонарей, тусклые отражения освещенных окон и плыли разводы грязи. Вода в канале была не такой, как в прозрачных реках и чистых озерах, а густой, лоснящейся, ленивой.

Воздух здесь пропитался сыростью, вода, собираясь на карнизах моста, изредка капала оттуда. По ночам звук этих падающих на бетон капель был единственным, что нарушало тишину, если не считать разговоров, которые велись вполголоса.

— Эй, Джесс!

— Что? — Бриджер оглянулся. Джузеппе смотрел на него.

— Ты на курьерском кем работал, кочегаром?

— Ну да! Поднимай выше. Помощником машиниста был.

— И давно тебя выкинули?

— Уже полтора года. Сразу после сентябрьской стачки. Я попал в черные списки.

— Послушай, Джо, — сказал Айк, повернувшись к брату. — Здорово устал, да?

— Нет, не очень. — Мальчик говорил сонным голосом. Он прижался спиной к внутренней стене мостовой арки. Братья сидели на старой газете, разостланной на бетонных плитах. Старшему — Айку исполнилось в этом году восемнадцать, младшему — Джо не хватало двух месяцев до двенадцати.

— Хорошо ты устроился, — продолжал Айк. — Сегодня доллар, и завтра будет два. — Он погладил спутанные мягкие льняные волосы мальчика. — Ты что-то и не рад совсем.

— Я спать хочу, — сказал Джо.

— Ну спи, спи.

— Да не заснуть что-то.

Рядом с ними завозился Менсон. Братья знали, что сейчас он станет молиться. Менсон сел и начал:

— Боже, приди сюда и увидишь…

— Придет он, как же, — насмешливо сказал Джузеппе. — Он бы задохнулся от этой вонючей воды, если бы пришел.

— Брось, — сказал Бриджер. — Пусть человек молится, если ему охота.

— Ничего, ничего, — произнес Менсон мягко, — если я мешаю, я помолюсь про себя.

Наступило молчание. Большая холодная капля упала Айку на шею. Он вздрогнул.