Марчелло Арджилли - Ватага из Сан Лоренцо

— Ни за что на свете, если бы даже с меня содрали кожу!

— Тогда почему ты хочешь, чтобы они изменили своё мнение? Говорите, старайтесь договориться, найти общий язык. Обещай мне, что ты не позволишь своим товарищам драться с командой Сан Джованни…

Девочка понимала: Нандо ценит только доброту и дружбу, в то время как всякое проявление злости заставляет его страдать… «Но на сей раз санджованнианцы действительно поступили нехорошо!» — подумала она, однако, не зная, что возразить мальчику, промолчала.

Дети продолжали идти по направлению к театру, будто ничего не случилось, но Джованна чувствовала: слепой разочарован.

Марко не на шутку рассердился, когда узнал, что Леоне во главе команды Сан Джованни вступил в квартал Сан Лоренцо и побил Джиджино.

— Необходимо предпринять карательную экспедицию! — кричал он, засучивая рукава. — Кто пойдёт со мной в Сан Джованни? Я должен расправиться с Леоне!

Девочка покачала головой.

— Это бессмысленно, — сказала она. — Допустим, ты побьёшь Леоне, но всё равно они останутся при своём мнении. Так ты никогда не докажешь им, что мы сильнее! Чем драться, лучше победить их на футбольном поле!

Джованна, сама того не замечая, повторяла слова Нандо. Марко немного поворчал, но, в конце концов, согласился.

— Быть может, ты права, — сказал он. — Нужно выиграть у них в футбол; только так мы заставим уважать себя! Мы достанем деньги на мяч и на площадку. Плохо будет тому, кто не сделает для этого всё возможное! У кого есть хоть одно сольдо, должен отдать его на благо своего квартала; в противном случае он будет считаться изменником!

Состоялось собрание команды, и был принят лозунг: «Победить команду Сан Джованни со счётом пять — ноль!» Казначей, со своей стороны, ввёл чрезвычайный налог: все, без исключения, должны были внести деньги, сколько могли.

Весь этот вечер и последующий день члены команды, как голодная саранча, носились по кварталу Сан Лоренцо.

— Доставайте деньги! Леоне плюнул на наш квартал; мы должны постоять за себя! — кричали они.

Желание отомстить за свой квартал сделало ребят очень находчивыми. Казначей сразу оказался по горло завален делами. Одни приносили макулатуру, другие — металлический лом, третьи — старые книги, а он тотчас же составлял список, брал двух или трёх товарищей и отправлялся к старьёвщику, с которым подолгу спорил и торговался, стараясь продать свой товар как можно дороже.

Пертика пошёл в кузницу и выпросил у Нино четыре килограмма железного лома, в то время как отец Нино дал ему пятьдесят лир.

Даже у Беппоне возникла гениальная идея. Увидев, что за свинец платят дороже, чем за все прочие металлы, он, ни слова не говоря, побежал домой и вскоре вернулся со свинцовой трубкой величиной в метр. В результате столь неожиданной предприимчивости, все решили не считать его больше дурачком.

Но другого мнения оказалась его мать, когда, открыв кран в кухне, чуть не затопила весь дом: под раковиной недоставало куска трубы длиной ровно в метр.

Луиза хотя и корчила из себя барышню, тем не менее очень хотела стать членом команды и замазать своё позорное бегство перед лицом санджованнианцев, а потому предложила восемьдесят лир, предназначавшихся для покупки помады, которой она украдкой красила себе губы.

Но больше всех при сборе денег отличился Джиджино, до сих пор гордившийся своим огромным синяком под глазом. Он отправился в пекарню к двоюродному брату Ченчо, потолковал с ним минут пятнадцать, после чего Ченчо снял с себя запачканный в муке передник и вышел вместе с Джиджино на улицу. Они отправились прямо к золотых дел мастеру, а когда снова появились на улице, сияющий Джиджино держал в руке восемь бумажек по сто лир.

— Надеюсь, твоя мать не заметит, — сказал Ченчо, — но, так или иначе, запомни: мне об этом ничего не известно!

— Даю тебе честное слово, я буду нем, как рыба! — пообещал Джиджино. — Молодец, что проводил меня; ты настоящий санлоренцианец!

Все были ошеломлены, когда Джиджино вручил Казначею восемьсот лир.

— Ты выиграл в лотерею? — спросил Беппоне, вытаращив на него от удивления глаза. За свинцовую трубу он выручил всего четыреста пятьдесят лир.

— Мне пришлось немного пошевелить мозгами, — сказал Джиджино, преисполненный чувства собственного достоинства, и, расстегнув рубашку, показал на золотую цепочку, которая висела у него на груди.