Н. Ковалева - Зима и лето мальчика Женьки

Глаз он не поднял, лежал неловко на гармошке и чувствовал, как гулко ухает земля, как дрожит она от тяжелого топота копыт, и даже не сразу понял, что все уже закончилось.

— Нет, не стоптали… — произнес кто-то сверху.

Женька открыл глаза, стыдясь минутной слабости. Брига вскочил на ноги и сжал кулаки…

— Живой?

— Угу.

Стайка мальчишек окружила его, поодаль стоял Костик. Коровы тяжело поводили боками уже в реке. Костик опасливо озирался. Он топтался на месте, смешно вытягивая шею, поглядывал на мальчишек, окруживших Бригу. А Женька торчал в кольце осады. И так же, как Костик, не знал, чего ждать.

— Это Егоровны внук.

— Не, не внук, он сирота вроде…

— Не помяли тебя?

— Да, если б помяли, не встал бы.

Брига шмыгнул носом и подивился: откуда в середине лета сопли-то? «Если что, главное вон того высокого под дых. И сразу, который в кепке, ногой… Не, троих не сделаю», — мелькало в голове.

Но мальчишки, похоже, драться не собирались, хотя разглядывали Бригу с тем деревенским беспардонным любопытством, которое может задеть постороннего человека и уж точно озадачит того, кто не рос в деревне. Брига вытянулся в струнку; кулаки, точно заклинило — попробуй пальцы расцепи, не сразу и выйдет.

— А ты детдомовский? — спросил вдруг рослый пацан.

— Ну, — настороженно согласился Брига.

— Не нукай, не запряг. А что, мамка и батя умерли?

— Почему умерли? — ответил за Женьку худенький мальчишка в голубой рубахе, такой аккуратной, что казалось немыслимым, что он пару минут назад мчался вприпрыжку за стадом. — Так бывает, что мать сама бросает.

— Мать-то? А не завираешь? — процедил невысокий коренастый пацан и шмыгнул носом.

— А мне что завирать? Я по телику видел. Показывали. И мама сказала, что их топить надо, как сучек. А что? Раз родила, воспитывай!

Высокий авторитетно добавил:

— В детдоме, поди, не сахар! — и тут же спросил: — Вас там хоть кормят?

Женька внезапно почувствовал себя манекеном на витрине, дивом дивным вроде червяка с двумя головами. Его разглядывали с таким же удивлением, с таким же холодным интересом.

— Кормят.

— А чем?

— Что есть, тем и кормят. Тебе-то что?

— А Колян у нас пожрать любит. Вот и доколупался. Меня Димка зовут! — протянул руку паренек в голубой рубахе.

— Брига! — пожал горячую ладонь Женька.

— Это по какому будет? Ну, ты же нерусский?

— Русский.

— А, кликуха! — догадался рослый. — А имя-то есть?

— Нету! — отрезал Брига.

— Ну и черт с ним! — неожиданно легко согласился паренек — Я — Колян.

Он потер ладошку об штаны, заметно вытянувшиеся на коленках, и ухватил Женькину ладонь.

— Вовка, — просто отрекомендовался коренастый, усаживаясь на траву.

— Садись, в ногах правды нет, — Димка потянул Бригу за штанину.

— А в заднице ее навалом? — подавился коротким смешком Колян.

— Так говорят, — серьезно пояснил ему приятель.

— Говоря-а-ат. Димдым у нас умный. Он же председателя сын, — усмехнулся Колька.

— Почему Димдым? — вырвалось у Женьки.

— И отличник. Зубрила…

— Димка Дымов. Ничего я не зубрила, а отличник, потому что уроки учу. И книги читаю, — обиделся Димка.

— Ага, книги! Мать-то — завуч, вот и отличник.

Димка насупился. По всему видно, что Колька его постоянно дразнил, и достало это Димку до печенок.

— Я тоже книги люблю, — миролюбиво заметил Брига, — про приключения.

— Книги на раскурку хорошо. Курнем? — Колька хлопнул себя по карману и ловко выбил мятую пачку «Примы».

Приятели покосились. Димка и вовсе отвернулся.

— Зассали, девчонки!

— Давай, — проглотил комок Брига. Он еще ни разу не курил, но очень уж не хотелось быть девчонкой.

— Мужик, — одобрительно заметил Колян и поднес спичку.

Брига затянулся. Дым оказался кисловатым, едким, горьким, перехватил горло, и Брига чудом не закашлялся. Отвернулся, чтоб Колян не заметил выступивших слез.

«И ничего сложного», — подумал, отгоняя навалившуюся тошноту.

Брига курил, старательно выпуская дым, но так красиво, как у Кольки, у него все равно не получалось. Колька дым колечками пускал; они выскакивали сначала махонькие, а потом все расплывались, расплывались…

— По второй? — поинтересовался Колян.

— Давай, — хрипанул Брига, удивляясь севшему голосу.

Колян вдруг заржал, запрокинув голову:

— А не вырвет? Хорош. Ты нормальный пацан, только курево нефиг переводить. Вон, крапивку натри и балуйся.

Бриге вдруг стало ужасно стыдно и за себя, и за то, что не отказался, как мальчишки. Вроде как маленький, выпендрился, чтоб сопляком не посчитали. Брига склонил голову и глянул из-под сдвинутых бровей.