Владимир Грусланов - По дорогам прошлого

— Кажется, я вспомнил, товарищ майор, — засмеялся дежурный по станции. Его глаза потеплели. — Я помню вас сержантом, секретарем комсомольской организации нашего батальона. Боже мой, как давно это было! И как вы изменились! Демидов! Да, да, Демидов! Я помню! Так вас зовут? Так? — спрашивал и смеялся от радости Максимов.

Тут же, в помещении вокзала, не замечая пассажиров, случайных свидетелей встречи боевых друзей, они вспомнили тысяча девятьсот сорок второй год, разбитую бомбами станцию Волховстрой, развалины домов, прорыв блокады Ленинграда.

— А знаете, — воскликнул майор Демидов, — я до сего дня храню красногвардейскую повязку. Помните? — спросил он, вглядываясь в забытые черты лица бывшего своего командира. — Это мое личное боевое знамя! Личное! Помните? Так вы сказали мне в январе сорок четвертого. С ним я прошел от реки Волхов до Берлина.

Демидов достал из кармана кителя книжечку в красной обложке и раскрыл ее. В ней лежала узкая полоска шелка ярко-красного цвета с знакомыми словами: «Красная гвардия».

— Вложил я эту священную реликвию в комсомольский билет сержанта, а теперь, спустя пятнадцать лет…

— Теперь она хранится в партийном билете майора Советской Армии, кавалера девяти боевых наград Демидова! Не так ли? — с большим удовлетворением закончил за него Максимов.

Как-то понадобилось Измайлову съездить в небольшой городок неподалеку от Ленинграда. Надо было осмотреть построенное еще при Суворове здание первого у нас офицерского собрания.

Поезд только что ушел. Следующий отправлялся минут через сорок.

Коротая время, Измайлов разговорился с молодым офицером и узнал, что он едет до одной с ним станции.

Лейтенант Павлов, как назвал себя новый знакомый Измайлова, впервые надел офицерскую форму и сиял ярче солнца. Улыбка не сходила с его лица.

Он на днях окончил военное училище, получил звание лейтенанта и собирался навестить родных перед отъездом в часть.

Лейтенант держал в руках книгу. На обложке выделялось напечатанное крупными буквами название: «Суворов». В книге рассказывалось об итальянском походе полководца.

Юноша оказался большим почитателем Суворова.

— Наш преподаватель военной истории, — сказал он, — лекции о Суворове читал так, что нельзя было остаться равнодушным к этому человеку. Да и как не любить его! Пятьдесят лет командовать дивизиями, корпусами, армиями и ни разу не сложить оружия, не проиграть ни одной битвы!

С большим интересом слушал Измайлов горячие слова лейтенанта.

— Хотите узнать любопытную историю? Она имеет отношение к Суворову, — спросил он.

— Конечно хочу, — отозвался лейтенант.

— Знаете ли вы, что героев за воинские подвиги не всегда награждали только медалями, орденами или золотым оружием? Лет сто семьдесят — сто восемьдесят тому назад награды бывали самые различные, — начал Измайлов свой рассказ. — Например, за победу под Крупчицами Суворова наградили тремя трофейными бронзовыми пушками. За разгром турок под Кинбурном — золотым пером. Суворов носил его на треуголке. Оно было украшено большой буквой «К» из алмазов — начальной буквой названия крепости: Кинбурн. Однажды Суворов получил в награду за успешно проведенную военную кампанию золотую, осыпанную бриллиантами табакерку…

В это время подали состав. Разговор о наградах прервался. Измайлов вошел в вагон и сел на скамью у окна. Лейтенант устроился рядом. Поезд тронулся.

— Вы обещали рассказать о необычайных наградах за военные подвиги, — напомнил лейтенант.

До станции, куда они оба направлялись, было еще далеко. Чтобы скоротать путь, Измайлов продолжил свой рассказ:

— В тысяча семьсот пятьдесят седьмом году, когда шла война с прусским королем Фридрихом, Суворов находился в русской армии.

В августе тысяча семьсот пятьдесят девятого года он стал свидетелем известной в истории битвы под Кунерсдорфом.

Русские разбили Фридриха. Его войска в беспорядке бежали. Судьба Пруссии находилась в руках командующего русской армией Салтыкова.

В этой битве Суворов еще не командовал частью. Он находился при штабе, а потому имел возможность воспринимать происходящее критически.

Когда после кунерсдорфской победы Салтыков остался стоять на месте и даже не послал казаков для преследования бегущего неприятеля, Суворов сказал корпусному генералу Фермору: «На месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин».

Этого как раз и боялся Фридрих.