Владимир Грусланов - По дорогам прошлого

Поднялись по Военному спуску. Ни души. Вышли на Гаванскую. Никого. Тишина… Впереди на мостовой маячит одинокая фигура. Подошли ближе, видят — матрос, рядом еще один — патрульные. В руках у патрульных винтовки.

— Стой! Кто идет!

— Свои, моряки!

— Пропуск?

— Какой пропуск?

— Пропуск!!!

— Никакого пропуска не знаем! — крикнул военфельдшер. — Не видишь, моряки гуляют!

Пришлось фельдшеру отдуваться за троих. Ни Милевский, ни второй матрос не издавали ни звука, будто их и не было здесь.

— А ну, давай сюда! — закричали патрульные.

Подошли.

— С какого корабля?

— С «Николая», минного заградителя.

— Куда идете?

— К знакомым барышням, на Херсонскую.

— К невесте иду! — шагнул вперед Милевский.

— К невесте? А еще моряк! Другого времени женихаться не нашел, — сказал с укоризной патрульный. — Без пропуска не пройдете, задержат.

— Пройдем, разве не видно, кто мы?

— Вот что, братва! — патрульный понизил голос. — Если кто остановит, говорите пропуск «Штык». Только чтоб никакая контра не узнала. Головой отвечаете! Тайна. Понятно?

— Понятно, — буркнул Милевский. — Спасибо, братишка!

— Не подведете?

— Какой штык?

— Обыкновенный. От винтовки, — затоптался на месте, ничего не понимая, военфельдшер.

Пришлось подойти и к этим патрульным.

— Пропуск! — наставили они на гуляк винтовки.

— Штык! — пролепетал неуверенно Водзянович.

— Сам ты штык! Откуда у тебя этот пропуск?

— Да как же! На Гаванской остановил патруль. Сказали пропуск — «Штык».

Пошли расспросы: кто, с какого корабля, куда идут?

К патрулю подошли еще двое с винтовками. За поясами гранаты.

— Так вот, ребята! Барышни, конечно, дело серьезное, к тому же, невеста там. Идите. Если остановят, знайте, пропуск — «Приклад», а никакой не штык. «Штык» — это отзыв.

— А ты, того, не врешь с «прикладом»? Как те! — забеспокоился Милевский.

— Ты что, жених, не веришь военному моряку?..

— Верить-то верю, да как проверить, правду ли говоришь?

— Без «Приклада», браток, не дойдешь до невесты. Вспомни — «Приклад» — и топай.

Пошли дальше.

Одесса словно вымерла. Ни одного человека. Ни огонька. Собаки и те попрятались по дворам. Тихо, тихо. И только хохот матросской троицы нарушал эту тишину. Они вспоминали разговор с патрульными о «штыке», о барышнях и невесте и не могли не смеяться.

— Ловко подловил, подлюга, со штыком. Попались на удочку! Штык! — хохотал громче всех Милевский, виновник ночного путешествия. — Вот тебе и пропуск…

Вдруг у почтамта окрик:

— Стой!

Глядят друзья — солдаты, матросы, человек десять, а то и больше. За поясами револьверы, гранаты, через грудь накрест пулеметные ленты. В сторонке — пулемет. Рядом — команда. Черные и серые шинели, бушлаты.

Поняли: охрана главного почтамта. Еще шаг.

— Пропуск?..

— Приклад! — вышел вперед Милевский.

— Пропуск?.. — уже более грозно послышалось в ночи. Защелкали затворы винтовок.

— Приклад! Приклад! — бормотал неуверенно минер.

— Дай ему раза прикладом. Не видишь — гайдамацкий приспешник.

— Не спеши давать. Может, человек позабыл с испугу.

— Штык? — вырвалось вдруг у Милевского.

Ни «приклад», ни «штык» не произвели никакого впечатления. Пришлось подойти к охране поближе.

Снова: с какого корабля, куда идете, откуда пропуска «приклад» и «штык»?

— Забрать их! — Суровый голос был решителен.

— Забрать успеем, — задумался начальник охраны.

— Так это же Яшка Водзянович, фельдшер со «Святого Евстафия». В четырнадцатом вместе плавали на «Евстафии», — сказал вдруг молчавший до того угрюмый матрос в наглухо застегнутом бушлате и с большущей деревянной кобурой маузера с правого бока. — Яшка, друг, ты?..

— Я! — ответил, конфузясь, Водзянович,

— С «Николая»?

— С «Николая».

— Что там делаешь?

— Секретарь судового комитета.

— А по ночам чего бродишь?

— Дружка проводить надо. К невесте… Одному ему не с руки, время сам знаешь какое, того и гляди, под гайдамацкую пулю угодишь.

— Вот черти! К невесте!.. — ухмыльнулся матрос с кобурой.

— Ты знаешь его? — прервал матроса начальник охраны.

— Вместе ж плавали!

— С тобой кто? — спросил начальник Водзяновича.

— Председатель судового комитета минного заградителя «Святой Николай» Антон Милевский… — начал было докладывать по форме Водзянович, но начальник охраны остановил его.

— Отставить! Ясно! Свои ребята. Пусть погуляют. Завтра в бой идти. Валяй дальше, хлопцы! — скомандовал он. — Да пропуск не путайте. На эту ночь «Курок» пропуск. Благополучно пришвартоваться! — пожелал он на прощанье.